Она пришла ночью
Шрифт:
– И чтобы он мог тебя спокойно бить?
– Вот дрянь! Ты совсем меня не понимаешь. Я лучше пойду, – она качает головой, смотрит в пол и поднимается с дивана.
Мне хочется поймать ее за руку, но страшно снова сделать больно, поэтому я опережаю ее и просто преграждаю путь.
– Подожди. Я не собирался тебя обидеть, – если не хочу ее потерять, придется временно отступить. – Просто… мне не нравится видеть, как ты страдаешь… Но раз ты считаешь, что так будет правильно, я обещаю никому ничего не говорить. Оставайся, ладно? Не уходи посреди ночи.
Подумав секунду,
Я уговариваю ее позволить мне обработать мазью ушибы.
Все еще хуже, чем я думал. Синяками усыпаны все руки, темные пятна уходят под майку на спину. Как же можно было так избить ее? Такую маленькую и беззащитную… Отец Лизы – настоящее чудовище, и этому не может быть оправданий. Этой девочке нужна помощь. Я должен придумать план спасения.
Мне не хочется ее смущать, поэтому, растерев открытые участки рук и плеч, говорю:
– Я оставлю мазь на столике. Если вдруг что-то пропустил или ночью опять будет болеть, сможешь сама помазать?
– Справлюсь как-нибудь. Спасибо… – благодарно выдыхает она.
– Он делает это только, когда пьет?
– Да, но так сильно он напивается не каждый раз, и только по вечерам… Днем, когда трезвый, может иногда накричать на меня по мелочи, но трогать не станет.
Чтобы обдумать услышанное и не горячиться, я иду наверх за пледом. Вернувшись, накидываю ей на плечи и спрашиваю:
– Во сколько тебя разбудить?
– Лучше в восемь, раньше девяти он вряд ли проснется, но не помешает подстраховаться. А ты что, уже идешь спать? Давай еще немного поговорим.
– Да нет. Какой спать? Время-то детское… Просто хочу заранее узнать, на сколько поставить будильник, чтобы успеть накормить тебя завтраком, – я сажусь рядом, пока она кутается в плед. – О чем ты хочешь поговорить?
– Ну… Я ведь уже рассказала, как оказалась здесь. А ты почему вдруг приехал только в середине лета? Еще и совсем один.
– Ну, у моих предков сейчас тоже не лучшие времена. Постоянно ругаются друг с другом. А я вот сдал сессию и попросил уехать сюда, чтобы не слушать их вопли. Они, кажется, только и рады были…
– А где ты учишься?
– В Москве, на факультете бизнеса и менеджмента…
– О-о-о… – вздыхает Лиза и смотрит на меня как-то по-новому, с уважением. – Сложно, наверное?
– Ну… по-всякому бывает. Сессию сдал неплохо, на четверки и пятерки… Перешел вот на третий курс, – чешу в затылке, чтобы занять руки; как-то не по себе, что приходится самому себя нахваливать.
– У-у-у. Здорово. У меня вот тоже большинство предметов еще ничего, правда, больше четверок. ЕГЭ даже сдала неплохо, хоть дальше учиться и не собираюсь. А по химии тройки одни были, иногда даже двойки. Химичка у нас такая злюка. Как вспомню, так вздрогну. Натуральная стервозина. Мало того, что толком объяснить даже не старается, так еще и как посмотрит своими злобными глазенками, так про химию думать забываешь. Какая нафиг учеба, когда так и хочется под парту заныкаться? Брр… Но ты, конечно, молодец… А потом, как закончишь, чем планируешь заниматься?
– Хочу открыть свою гостиницу. Если получится еще до окончания учебы, будет вообще
– Ух ты! Хорошая цель. Я бы у тебя остановилась. Там, наверняка, будет уютно, и еда будет вкусная… Как твоя запеканка.
– Ну смотри, ловлю на слове! Считай, что ты обещала!
Мы смеемся, и наши глаза встречаются.
– Слушай, ты в другой раз не жди, когда он так сильно напьется, до беспамятства. Приходи сразу, как заподозришь неладное. Даже хоть каждый день приходи…
Лиза едва заметно кивает и смотрит на меня, не моргая, широко раскрытыми глазами. Сейчас она напоминает мне Бэмби, хотя глаза у нее не карие, а голубые, почти синие. С длинными, темными ресницами. Только ресницы ее не закручиваются, а почти прямые и направлены чуть вниз, и, наверное, оттого во взгляде мне все мерещится оттенок печали.
Я протягиваю руку к ее лицу, заправляю за ухо длинную прядь волос, она не сопротивляется и все еще не моргает. Застыла, как заколдованная. Я медленно приближаюсь к ее губам, и тут меня накрывает паника. Не слишком ли я тороплюсь? А что, если она сбежит? Испугается? Решит, что я несерьезен? Но мне так хочется ее поцеловать. И я целую…
Коротко, осторожно. Она не сбежала и не испугалась. Только слегка покраснела, смотрит на свои накрытые пледом колени, и пододвигается немного поближе, чтобы я ее обнял.
И теперь боюсь я… нарушить эту хрупкость и доверчивость несдержанностью, неосторожностью или спешкой, но еще больше боюсь опоздать.
Она кладет мне голову на плечо и ластится, как котенок. Я с трудом смиряю свои инстинкты.
– А ты кем хочешь работать? – спрашиваю, будто невзначай, чтобы разбавить затянувшуюся тишину.
– Не знаю… Это не так важно. Главное, чтобы платили нормально и можно было снять хотя бы комнату в коммуналке или общежитии… Официанткой, гардеробщицей, билетершей…
В коммуналке или общежитии? Нам точно нужен план получше…
Вскоре Лиза сползает с плеча, укладывается мне на колени и засыпает. Некоторое время я прокручиваю варианты будущего в голове под размеренные звуки ее дыхания, потом аккуратно встаю, укладываю ее поудобнее, накрываю одеялом и поднимаюсь в спальню.
Утром мы завтракаем вместе и обмениваемся номерами телефона. Договариваемся общаться по смс. Надеюсь, теперь получится иногда видеться днем.
Глава 4. Наш тайный мир для двоих.
Лиза стала приходить ко мне все чаще. Почти каждую ночь. Иногда она ускользает из дома незаметно, даже когда отец трезвый, после того, как он засыпает. А ночи, когда она не приходит, просто невыносимы. В эти ночи я весь как на иголках и не нахожу себе места, молясь, чтобы только он ей не навредил, чтобы не случилось непоправимого.
Нам хорошо вместе. Мы много смеемся, обнимаемся, смотрим фильмы, говорим обо всем на свете и почти не вспоминаем о плохом. Точнее, говорим почти обо всем, кроме будущего… Эта тема стала негласным табу, так вышло, безо всяких договоренностей.