Она так долго снилась мне...
Шрифт:
Он с грустной нежностью оглядел помещение, представляя, очевидно, свою дочь среди полок, живую и здоровую. Потом подошел к нам, поздоровался. Я представил ему Жоша и Хлою. Потом он сжал Лиор в объятиях с благородной сердечностью, присущей итальянцам.
— А я имею право на подобное обращение? — поинтересовалась Эльза. — Или я очередной раз окажусь в тени Лиор?
Он, смеясь, открыл ей объятия.
— Ну вот, все персонажи романа Ионы теперь на месте, — объявила Хлоя. — Теперь, может быть, нам пора узнать, зачем мы здесь собрались? Если, конечно, мы не ждем статистов, и сейчас не явятся консьерж, официанты из индийского ресторана и так далее.
Мсье Гилель жестом показал, что все в порядке, и прошел
— Я подготовил несколько слов… но забыл их. Годы ополчились теперь на самое драгоценное, что у меня есть, — мою память.
Он опустил глаза, словно ему стало невыносимо грустно.
— Годы, годы… жизнь уходит, — вздохнул он, обводя взглядом всех нас. — От этого я хочу вас предостеречь. Когда доживешь до моих лет, начинаешь понимать, как много значит время. И знаешь, как много значат чувства. И понимаешь, что время может быть худшим врагом чувствам. — Он поднял глаза на мсье Лучиани. — Некоторое время назад нас связали два события. Одно счастливое, другое ужасно горестное. Первое — развязка той запутанной, но красивой истории, свидетелями которой мы все были. Истории Ионы и Лиор. Вторая — уход Серены. Мсье Лучиани потерял дочь, Лиор — сестру, вы, остальные, — ту, которая могла бы стать одной из ваших самых прекрасных подруг. Я потерял читательницу, которую очень ценил, с которой подолгу разговаривал в ту пору, когда здоровье позволяло ей посещать мой магазин.
Момент был напряженный, нас захлестнули эмоции, я крепко сжал руку Лиор, чтобы поддержать ее. Мсье Гилель положил руку на свою книгу-светоч, ту, с которой он примирился; я часто теперь видел его склоненным над ней, он подпирал руками голову и морщил лоб. Он поручал мне все больше дел в магазине, а сам целиком отдавался чтению.
— Вот уже больше месяца назад Серена покинула нас. По традиции, которую завещали мои предки, мы всегда собираемся в этот день, чтобы сказать несколько слов о покойном. Несколько добрых слов, чтобы выразить, как память об этом человеке облагородила наш дух и наши поступки, какими прекрасными достоинствами он обладал. Ведь когда душа оставляет тело, первый порыв, несущий ее к небесным сферам, это подъемная сила ее собственного величия. А затем лишь добрые чувства, которые она пробудила в сердцах близких, могут помочь ей подняться. Но успокойтесь, в мои намерения не входит навязать вам этот ритуал или прочесть краткий курс каббалы. Однако сегодня я хочу рассказать вам о Серене. О ней через ваше восприятие. О вас через ее восприятие.
Оборот, который приняла наша встреча, меня несколько удивил. Зачем мсье Гилель вновь бередит эту незажившую рану? Я украдкой посмотрел на мсье Лучиани, опасаясь, что его рассердят рассуждения нашего доброго старого друга, но он слушал внимательно и доброжелательно.
— Основное было сказано Сереной в письме, оставленном Лиор и Ионе. Она написана о тайных нитях, связующих друзей и близких. Несколько лет назад мы говорили с ней на эту тему. Серену она явно давно интересовала.
По старой привычке мсье Гилель сперва уверил нас, что не уведет нас на извилистые дороги каббалистики, но тем не менее неспешно повел нас по одной из них.
— Некоторые мыслители считают, что вовсе не случай сводит между собой людей. Если мы принадлежим к одной семье или если мы друзья, это означает, что нам есть что построить вместе. Мы должны, учитывая наши особенности и наши силы, помогать друг другу продвигаться в жизни, придавать ей смысл, достигать цели. Мне нравится эта идея. Она придает смысл существованию.
Он замолчал на мгновение, обвел глазами небольшую группу слушателей, уверенный в том, что сумел завладеть нашим вниманием. Я внезапно понял, что он прекрасный оратор: умеет играть интонациями,
— Я долго был один. Моя семья и моя любимая были отняты у меня, когда я был ребенком. Случилось так, словно мир уехал путешествовать и забыл взять меня с собой. Я остался один на перроне, в страхе и сомнениях. Мучился вопросами без ответов: о своей жизни, об их смерти. Так и сложился мой специфический характер, который не давал мне познать радостей дружбы. Мне не с кем было разделить мои идеи, мои радости и беды. Потом я понял, что это мой путь, которым я призван следовать до пункта назначения. Вернее, пункта предназначения, который откроет мне смысл всего пути. Когда я решил открыть этот книжный, я решил, что прибыл к этому конечному пункту: у меня было место, где жить, и была высшая миссия: я соединял судьбы людей и книг. Я стал посредником, сватом, который способен привести каждого к его книге-светочу. И тут вы все вошли в мою жизнь. Некоторые — по случайности толкнув дверь магазина, другие — просто потому, что были в сердце у тех, кто мне дорог. Я понял, что вы составляете часть моей жизни, что мы можем что-то вместе построить. Именно вы, возможно, и есть пункт назначения пути, начатого мною несколько десятков лет назад. Потому что у всего есть смысл. И этот смысл нужно искать в каждом событии нашей жизни.
Он ласково улыбнулся нам. Чудесная у него улыбка, подумал я, и вспомнил ту фразу на иврите, которую он когда-то произнес: Гам зе ле-това— «И даже это к лучшему». Какую же силу надо иметь, чтобы верить этому высказыванию после всех испытаний, выпавших на его долю? И с какой же любовью к нам относиться, чтобы считать нас частью этого лучшего?
— С Ионой мне все стало ясно практически сразу. Я принял его как сына, которого у меня никогда не было. Он подарил мне тепло и любовь и примирил меня с некой частью моей сущности. Со своей стороны я помогал ему добрым советом, направлял на верный путь. Мы вместе двигались вперед.
Я почувствовал комок в горле. Как же я любил этого человека!
— Лиор и Иону соединяет совершенно очевидная связь. Так же как и Эльзу с Лиор. Так же как Жоша с Хлоей. Но все мы, здесь собравшиеся, — что же мы собираемся вместе построить? Какой у нас может быть общий план?
Он некоторое время молчал, словно ждал, что один из нас выскажет какое-то предположение. Но на самом деле он, как певец, просто брал дыхание для новой речи.
— Серена нашла ответ, — сообщил он нам вслед за этим. — Она написала мне об этом письмо.
Новость была неожиданная. Все мы принялись удивленно переглядываться, пытаясь понять, кто хоть сколько-нибудь осведомлен на эту тему и к чему клонит старик. Лишь мсье Лучиани оставался бесстрастен.
Мсье Гилель достал лист бумаги, развернул его. Мы все впились глазами в листок в ожидании объяснений.
— В этом послании Серена благодарит меня за то, что я помог ей найти ее книгу-светоч, — взволнованно заговорил старик. — И она поручила мне некую миссию. Очень красивую и важную миссию.
Мы с трепетом ждали, что же будет дальше. Однако мсье Гилель снял очки, протер их. В глазах его стояли слезы. Он быстро постарался совладать с собой и перевел взгляд на меня.
— Она попросила меня, чтобы я убедил Иону закончить его книгу.
— Что-то я не понимаю, — пробормотал я. — Какую книгу?
— Тот самый роман, начало которого обращено к Лиор, — ответил он.
— Но это же не роман! Ну… не совсем роман. Это исповедь. Я придал ей форму романа, чтобы выглядеть более убедительным и оправдать ожидания Лиор.