Она того стоит

Муромцев Илья

К сожалению, не всегда мне удавалось избежать проблем, даже при должной осторожности. Как-то – это было в ноябре – я обходил магазины в поисках киноновинок. Ко мне подошли три подозрительных субъекта – попросили дать пять рублей для игрового автомата. Я сказал, у меня денег нет, и ускользнул от них, забежав в магазин. Надеялся, что они уйдут, если долго не буду выходить. Однако они караулили меня и, едва я вышел, обступили со всех сторон – требовали отдать все, что есть. Один из них достал из внутреннего кармана нож. Другой занервничал, уговаривая того не делать глупостей. Я сказал, что мне надо купить продуктов, тогда сдачу отдам им. Они проводили меня до магазина. Я зашел и попросил разменять мне сто рублей помельче. А попросить вызвать милицию

мне и в голову не пришло. Мне дали две купюры по пятьдесят рублей. Когда я вышел, мои преследователи повели меня во двор. Там сунули свои руки в мои карманы, достали одну купюру, а другая выпала на землю. Я заметил, а они нет. Этих денег им было мало. Они спрашивали, где и с кем живу. Я понял, что эти люди готовы обчистить квартиру, и назвал улицу деда, но другой номер дома, чтобы им не захотелось так далеко идти. Парень с ножом оттолкнул меня, направившись с соучастниками в центр города. Пройдя несколько метров, я решил вернуться за выпавшей купюрой. Это увидел один из них – подбежал ко мне и выхватил деньги. Сквозь свои гнилые и тонкие, как спички, зубы он произнес, что запомнил меня.

Я был так раздосадован своей беспомощностью, что слезы хлынули из глаз. Какая-то пенсионерка, видевшая происходящее, сказала, что у меня очень нехорошие друзья. Я резко ответил: «Никакие они мне не друзья!»

Дома долго думал над всем и решил рассказать матери. Она сказала, что я должен сам определиться, хочу ли оставить безнаказанным такое отношение к себе. Было ясно – нельзя застраховаться от повторения такой ситуации. Я попросил отвезти меня в милицию.

В сером помещении с тусклым светом приняли мое заявление. Мама недолго поговорила со следователем и вернулась домой, где оставались без присмотра мои младшие брат и сестра. Я дал подробные объяснения, а потом меня отвели вниз. В КПЗ спал какой-то бомж.

– Коровин, живо встать! – резко сказал ему сотрудник милиции.

Тот поднялся.

– Это он тебя ограбил? – спросил меня оперативник.

– Вроде бы он.

– Вроде бы или он?

Я вспомнил случай в летнем лагере, когда указал отцу не на того обидчика. В этот раз моя ошибка обошлась бы невиновному дороже. Я попросил, чтобы тот показал зубы.

– Да, это точно он, – ответил я.

Меня отвели в служебную машину. Я долго сидел там, не понимая, кого мы ждем. Мне хотелось успеть к очередной серии «Детей Арбата» по Первому каналу. Я спросил, почему так долго. Мне ответили, что ждут, когда моя мама выйдет. Она давно уехала, сказал я. Разозленный водитель бросил сигарету и быстро довез меня до дома.

На следующий день между мной и Коровиным провели очную ставку. Меня предупредили, что у него открытый туберкулез. Я взял с собой платок, чтобы прикрывать дыхательные пути. Его подельников быстро нашли. Им вменили разбой, совершенный группой лиц по предварительному сговору с применением оружия. Адвокаты могли попытаться доказать, что имел место эксцесс исполнителя. По факту лишь один, не согласовав с другими, достал нож. Тем более он и слова не сказал, что воспользуется им. Однако у меня не было сочувствия к этим людям. Я выступил в суде так, чтобы у них не было шанса претендовать на более мягкую статью. Я хотел, чтобы они сгнили в тюрьме – не за сто рублей, а за то, что унизили меня самым подлым образом. Я просил маму остаться на приговор, чтобы узнать, какое наказание они получат. Двум дали по пять лет колонии строго режима – они были рецидивисты. Одного отправили лечиться в психбольницу. Я надеялся, что они не доживут до освобождения.

В ближайшие годы опасность быть избитым и обворованным мне не угрожала, как и другим потенциальным жертвам этих преступников. Выйдя из суда, я гордо сел в машину с мыслью, что сделал для общества полезное дело. Мама заметила, что во мне есть задатки прокурора.

* * *

В июне 2005 года, по окончании девятого класса, я получил аттестат с отличием. Кроме меня, никто из выпускников средней школы не достиг такого результата.

Впереди было еще два долгих года, но казалось, что основной задел для медали выполнен. Это было беззаботное время: я отдыхал, наслаждаясь победой. Однако почивание на лаврах привело к тому, что впервые за все годы я прочитал лишь часть заданной на лето литературы.

В десятом классе у нас сменились основные учителя: одна – по русскому и литературе, другая – по алгебре и геометрии. Теперь отметки ставили по полугодиям. Надо было держать качество в два раза дольше. Учительница по русскому принципиально не ставила пятерок, ведь, по ее мнению, никто из нас не владеет языком на отлично. В свою очередь, преподаватель математики сразу меня невзлюбила. На первом же уроке, увидев мою фамилию в журнале, она пренебрежительно уточнила: «Тот самый отличник?» В любой момент она могла вызвать меня к доске. Вместо решения задач спрашивала дословно правила, написанные в учебнике, будто это стихи. На уроках мы не искали ответы, а запоминали порядок слов в теоремах. Таким образом, одна преподавательница из принципа придиралась к единственной пропущенной запятой, а другая – к недословному воспроизведению теорем.

Макс и Андрей ушли в колледж. Их место быстро заняли два других моих одноклассника. Неожиданно со мной стал общаться рыжий весельчак с ником V., который когда-то обошел меня на выборах главы класса. Он дружил со спортсменом Green, которому я в четвертом классе от обиды сломал карандаши. Они называли себя никнеймами, под которыми играли в компьютерных клубах. У меня же только в этом году появился ноутбук. Распаковывая его, я думал, что тачпад – это дополнительный экран. Мир геймеров был от меня слишком далек. Зато я мог порекомендовать им качественные фильмы. Каждому из них дал посмотреть «Пролетая над гнездом кукушки» Милоша Формана. Они не могли поверить, что фильм снят в 1975 году – им казалось, он смотрится так современно. Это признак классики.

Вообще, с новым ноутбуком произошла забавная история. Мама установила на него пароль, чтобы я не сидел целыми днями в интернете. Пришлось подбирать всевозможные варианты в течение нескольких дней. Потом я задумался, что может быть для мамы личным. Я вспомнил, что ее любимым фильмом были «Унесенные ветром». Она обожала фразу Скарлетт О’Хары «Я подумаю об этом завтра». Паролем оказалось имя героини, причем с одной буквой «т». Теперь я мог днем подключаться к интернету. Мама меня раскрыла через месяц, когда ей пришли телефонные счета. Тогда интернет работал через телефонный модем с характерным набором звуков при подключении.

С десятого класса нашим классным руководителем стал любимый всеми учитель истории О. Ю. На его долговязой фигуре всегда болтался один и тот же светлый свитер. В его преподавании не было системности, но он увлекательно рассказывал об исторических событиях, будто сам был их свидетелем. Его жена, миниатюрная стройная пышноволосая женщина, тоже преподавала историю, однако на ее уроках хотелось скорее услышать звонок. Она преподавала предмет как науку, со всеми условностями. На урок к О. Ю. мы приходили расслабленными, будто в кружок по интересам. Иногда он решал кроссворды на переменах и спрашивал у нас ответы. Как-то он спросил: «Можешь назвать столицу машиностроения в США?» Я ответил: «Детройт». Он был приятно удивлен. Кино о «Робокопе» дало мне полезное знание.

Я приносил О. Ю. видеокассеты с историческими фильмами, а потом и DVD-диски. Он плевался от «Гладиатора» и «Титаника». Зато ему понравился «Ганди», которого он раньше не видел.

О. Ю. был лучшим кандидатом на роль классного руководителя. Green часто шутя обращался к нему «дядя» из-за высокого роста. Тот так же, с юмором, отвечал: «Что, племянничек?» О. Ю. обычно ни на кого не злился, однако откровенного хамства не терпел. Когда одна из наших одноклассниц громко говорила с подругой о своем на уроке О. Ю., он попросил ее выйти. Та проигнорировала учителя. Тогда он поднял нерадивую ученицу из-за парты и вытолкнул в дверь. Она прямиком влетела в косяк.