Она уехала в Англию
Шрифт:
Они замолчали. Так всегда бывает, когда не видишь человека много лет, а потом вы встречаетесь и остаетесь один на один в немилосердной тишине. Лиза немного стеснялась Лии. Ей казалось, что на фоне этой безупречной женщины ее слова могут выглядеть неуклюже. Они так много и так мало знали друг о друге, что невооруженным глазом можно было увидеть неловкое притирание и заминки в разговорах, но почувствовать при этом обволакивающую дружескую теплоту между ними. Они словно бы прощупывали личные границы друг друга и боялись их переступить, сказав лишнее.
– А ведь я тоже в этот раз сбежала в Англию от несчастной
По всей видимости, Англия служила приютом для всех людей, по разным причинам сбежавшим с родины: манящая сложно-сотканная паутина, единожды попав в которую и прилипнув к ее клейким нитям, уже невозможно выбраться назад. Каждый прожитый день в ней – приторная утопия, в которой ты вязнешь, как пчела в меде, постепенно забывая, откуда ты прилетел и зачем тебе надо обратно. Да этого «обратно» больше и не существовало, оно постепенно стиралось отдельными папками с файлами, содержащими негативную и ненужную информацию.
Застрять посредине между тем, «где уже не можешь», и тем, «где еще не можешь», по всей видимости, было под силу только самым стойким.
– Значит, здесь ты обретешь новую любовь, – ответила Лия.
Подул слабый ветер, заставив свечи потрескивать от волнения.
– Здесь невозможно не влюбиться, – продолжала она, улыбнувшись уголками рта. – Причем самым волшебным образом. Это страна чудес.
Лиза верила в то, что не стоит отделять слова, которые ты говоришь, от жизни, которую живешь. Она всматривалась в жизнь своей подруги и верила ее словам.
– А еще в Англии невозможно не найти себя. Здесь как будто расправляются крылья, которые у тебя были, но ты не знала об их существовании и как ими пользоваться. Хотя люди здесь любят уединенность, и была бы у них возможность, каждый создал бы себе необитаемый остров и жил на нем, пребывая в абсолютном счастье. Все готовы тебе помочь. Не важно как. Может, дверь открытой для тебя подержать или помочь справиться с депрессией. Сначала принятие английской реальности кажется мучительным и болезненным, потому что ты привыкла постоянно обороняться и ждать отовсюду подвоха, но постепенно расслабляешься, причем естественным образом, не прикладывая к этому практически никаких усилий. Просто входишь в окружающие тебя пазлы и становишься неотъемлемым кусочком целой картины.
Англия это шанс остаться с собою наедине, погрузиться в свое «я», познакомиться с ним, узнать свои страхи и сомнения, подружиться с ними, чтобы потом выйти наружу уже совершенно новым человеком.
– У тебя так было? – спросила Лиза, жадно впитывая каждое слово.
Лия говорила медленно, нараспев, местами с ненавязчивой английской интонацией, ставя ударение на существительных и некоторых прилагательных, особенно в конце предложения. Лизе нравился этот «спецэффект» как особенный флер, которым обладала не только сама Лия, но и каждое слово, произнесенное ею.
– Да, я до Англии не знала, кто я такая. Но мне повезло. Для меня переезд сюда не был большим шагом, потому что я была молода и любое жизненное испытание рассматривала как приключение, да и терять мне было нечего. С годами адаптироваться становится сложнее, я говорю это исходя из опыта моих русских приятельниц.
Экран телефона Лии периодически загорался, но она не обращала на это внимания. Брюс несколько раз лениво буркнул, откликаясь на едва уловимый
– Пойдем спать, – сказала Лия. – Не хочу надолго оставлять Артура, он плохо переносит одиночество.
Глава 3
В спальне было прохладно, и от ветра слегка колыхались тяжелые шторы. Мягкий свет ночника рассеивался по комнате и совсем исчезал рядом с дверью на террасу.
Артур уснул, рядом с ним на прикроватной тумбочке лежали книга и очки, он любил читать, но чаще всего недолго, потому что это занятие делало его глаза тяжелыми, голову расслабленной, и он мягко погружался в сон. Его любимыми книгами были биографии, он иногда рассказывал Лие особенно запомнившиеся и впечатлившие его места, а ей нравилось слушать эти истории и смотреть на его увлеченное лицо.
Артура нельзя было назвать романтиком, он не любил вычурные слова и неправдоподобность слезливых фильмов, ему нравились четкие линии описания чьей-то реальной жизни, надежные факты событий. Он любил после прочтения поразмышлять над тем, что это был за человек, почему судьба сложилась у него именно таким образом и какие на его взгляд обстоятельства могли повлиять на это.
Он вглядывался в старые фотографии, как будто хотел понять, что именно за ними стояло, что скрывалось за запечатленными на века моментами. Бывало, что он не мог с ними сопоставить прочитанную историю, и его это озадачивало, он пробовал понять, почему так вышло, что он себе чего-то вообразил. Иногда он чувствовал неприятный осадок, который долгое время не давал ему приступить к следующей книге, а иногда подъем сил и вдохновение, он пересматривал свою жизнь, и ему становились очевидны собственные промахи и пробелы, становящиеся позднее его объектами для совершенствования.
Потушив ночник, Лия легла рядом с мужем, и ей нестерпимо захотелось его обнять. Словно почувствовав ее желание, он повернулся к ней и положил на нее тяжелую руку. Она прижалась к нему, ей стало тепло и надежно, будто она очутилась в уютной пещере у самого подножья огромной горы, ограждающей ее от всех ненастий, которые происходят где-то вокруг. Она поцеловала мужа, и ее окутал родной и приятный запах, напоминающий засахаренные апельсинки.
Она закрыла глаза, воспоминания потянулись медленной вереницей, погружая ее все глубже и глубже в прошлое. Разговор с Лизой заставил ее вернуться туда, куда она редко возвращалась, не желая напрасно бередить в душе свои зарубцевавшиеся раны.
Однажды, приехав в Россию, Лия навестила подругу, с которой она когда-то снимала квартиру и которая собрала в коробку вещи, забытые Лией и терпеливо ожидавшие встречи с заграничной хозяйкой.
Среди нескольких книг по психологии и кулинарии, джинсовой короткой юбки, пары заношенных футболок и старой косметики Лия увидела свою единственную сохранившуюся из детства фотографию, где ей было около двенадцати лет. На выцветшей от времени матовой картинке стояла девочка со светло-русыми волосами, чистым, грустным, но светящимся надеждой лицом; она позировала напротив камина в фотостудии, которые были модны в семидесятых. Воспоминания детства стали накрывать Лию неприятными волнами. Ей не хотелось вспоминать о тех событиях, а тем более снова их переживать.