Она уходит со мной
Шрифт:
— Кажется, это наша? — заставил меня опомниться Кеша. Я выглянула в окно и поняла, что мы в самом деле подъехали к саду. Идиотка! И-ди-от-ка!!!
— Спасибо, что проводил, — притормозив у подъезда, сказала я Кеше. — И за всё остальное тоже спасибо.
— Если ты о деньгах, не стоит.
Вообще-то, я имела в виду «Озёра», но говорить об этом не стала. Предпочла смущённую улыбку.
— Я позвоню, — Кеша подался ко мне.
До меня дошло, что он собирается поцеловать меня. В последний момент
— Хорошо.
Сделав вид, что не заметила досады нашего с Платоном провожатого, подтолкнула брата к открывшейся двери подъезда. Заходя, случайно посмотрела на выезд из двора и увидела машину. Теперь это действительно была машина Германа. Чёрный внедорожник стоял метрах в двадцати, сквозь бликующее стекло рассмотреть, есть ли кто внутри, было нельзя. Но я могла бы дать руку на отсечение — двумя минутами ранее машины во дворе не было. Подойдя к лифтам, посмотрела на хмурого брательника.
— И что это за выражение лица?
— Он похож на тупицу, — выдал брат.
— Кто? — от неожиданности я выдохом поперхнулась.
— Этот Кеша. И имя у него… как у попугая. У нас в садике попугая Кешей зовут. Он глупый и постоянно гадит.
Я так и припухла. Не сразу нашлась, что ответить, а когда открыла рот, от двери повеяло холодом. Или… Холодом веяло не от двери. Подняв голову, столкнулась взглядом с Германом. Его чёрное пальто было расстёгнуто, губы поджаты. Хорошее настроение испарилось, как не бывало.
— Как вижу, отлично проводишь время, — он нажал на кнопку вызова лифта. — Видимо, у тебя мало работы.
Я хотела ответить ему, что работы благодаря ему у меня теперь нет, но предусмотрительно промолчала. Только это не помогло.
— Раз тебе нечем заняться, возьмёшь ведро и вымоешь машину.
— Что? — недоверчиво. Он это что, серьёзно?!
— Что слышала, — отрезал Герман и кивком указал на открывшийся лифт.
В этот момент я была рада, что со мной Платон. Потому что взгляд Вишневского ничего хорошего не сулил. Вот только присутствие брата Герману не мешало. Двери закрылись, и он прижал меня к стене. Опёрся рукой о зеркало у моей головы и втянул носом у виска. Кончиком задел кожу.
— Ты что делаешь? — просипела, выворачиваясь.
— Ничего, — глухим, пропитанным запахом сигарет и коньяка шёпотом. — Пока ещё ничего. Пока, — повторил и оттолкнулся от стены. Хмыкнул, сверху вниз посмотрев на ещё больше нахмурившегося Платона и, едва лифт раскрылся, вышел.
А я стояла, не двигаясь. Коленки дрожали, внизу живота сгустилось волнительное тепло. Брат потянул меня за куртку, и только после этого я смогла сбросить оцепенение. Несколько слов вкрадчивым шёпотом, запах дорогого мужчины, минута наедине в кабине лифта. Что это? Страх или что-то ещё?
— Шевелись, — обернулся Герман. — Насчёт машины я не шутил.
Глава 8.1
Вероника
Встать пришлось ни свет, ни заря. До последнего
— Скотина, — процедила я, заканчивая тереть фару. На выглянувшем с утра солнце чёрный монстр блестел, походя на дракона из современной сказки.
Выключенные глаза фар таращились на меня, и мне хотелось как следует ударить чем-нибудь тяжёлым. Вроде лежащего на газоне булыжника. Только представить, чем это обернётся, я не могла, да и не хотела.
— Это ты относительно машины или меня? — услышала я знакомый голос и резко обернулась. Герман стоял в метре от меня.
Прикурив, выпустил облачко дыма. Придирчиво осмотрел машину.
— Протри стекло как следует, — показал на идеально чистое лобовое.
— Я уже протёрла, — процедила с раздражением. — Дважды.
— Значит, протри трижды, — посмотрел на часы. — Десять минут у меня ещё есть.
У него они, может, и были, у меня — нет. Нужно было ещё накормить брата и отвести его в сад. Но пришлось распылить на стекло очиститель. Только я коснулась тряпкой, на задницу мне легла ладонь.
— Продолжай, — Герман склонился ко мне. Его низкий бархатный голос прошёлся по невидимым внутренним стрункам, заставил замереть. Сбивчиво выдохнув, я стала водить по стеклу тряпкой. Он — ладонью по моей ноге, по заднице. Пробрался под надетую на мне жилетку и кончиками пальцев провёл над поясом джинсов.
— Прекрати, — сказала зло и хрипло, пытаясь оттолкнуть его. Он махом сжал жилетку у меня на животе, я сглотнула, рука дрогнула. Бутылочка с жидкостью упала на капот, благо, была закрыта плотно. В идеально чистом лобовом стекле бликовало солнце. Герман потёрся о меня бёдрами.
— Моя последняя домработница трахалась так себе, — снова услышала я его голос. — Старательно, но без огонька. Пришлось выставить её.
— Можно было просто нанять проститутку, — огрызнулась я, стараясь не обращать внимания ни на его близость, ни на то, как упирается в меня его член. Почувствовала запах дыма у лица.
— Это я и сделал, — он хлопнул меня по бедру.
Накрыл руку и отобрал тряпку. Развернул к себе и посмотрел в глаза. Я в очередной раз сглотнула. Герман затянулся, вдавил меня в капот. Взгляд опустился к моим губам, поднялся выше, и я опять сглотнула, тщетно пытаясь найти путь к бегству. От нагревшегося на утреннем солнце металла исходило слабое тепло, от Германа — опасность.
— Мне нужно собрать в сад Платона, — выдавила я. — Пусти.
В самом уголке его рта зародилась усмешка. Он рассматривал меня без интереса, но с задумчивостью, не переставая касаться. Я чувствовала запах весны и дыма, запах его одеколона и биение собственного сердца в горле. Ещё немного — ядрёного средства, которое пролила на старую жилетку, и думала, что у меня грязные волосы.