Она. Аэша. Ледяные боги. Дитя бури. Нада
Шрифт:
— Да, — сказала она, выслушав, — да, ты из злого, хотя и царского рода. Я не стану более любить тебя, сын человека-гиены!
— Недоброе намерение, — возразил Умелопогас, — а я бы хотел, Нада, чтобы ты любила меня больше прежнего, чтобы стала моей женой и полюбила бы меня, как мужа!
Она протянула ему руку, и Убийца прижал ее к своей широкой груди и поцеловал. Но она выскользнула из его объятий и попросила его уйти. Она устала и хотела отдохнуть.
Глава XXXI
Женская война
На заре следующего
У порога моей хижины он увидел Наду-Лилию и поклонился ей: они узнали друг друга. Потом он отправился к месту общих собраний и подошел ко мне.
— Итак, над народом Секиры засияла Звезда смерти, Мопо! — сказал он. — Не в честь ли ее появления моя серая стая так страшно выла прошлую ночь? Я знаю только, что на меня первого пал свет звезды сегодня, и я обречен. Она так прекрасна, что может служить причиной многих смертей, Мопо! — он засмеялся и пошел дальше, размахивая палицей. Его слова хотя и глупые, смутили меня, я помнил, что красота Нады пленяла людей, и эти люди всегда становились добычей смерти.
Я пошел к Наде, чтобы отвести ее на место собрания. Там собралось уже много народу: был день ежемесячного совета вождей. Все женщины краалей с Зинитой во главе также находились там. Между ними уже распространился слух, что девушка, из-за которой Убийца ходил в пещеры галакациев, явилась в крааль народа Секиры, и все глаза устремились на нее. Шепот одобрения пронесся среди мужчин, уста женщин произнесли завистливые замечания. Только Зинита молчала и смотрела на Наду из-под нахмуренных бровей. Одной рукой она держала свою маленькую дочь, а другой играла бусами. Лилия прошла, улыбаясь, и приветствовала Умелопогаса кивком.
Он повернулся к своим вождям:
— Вот та, которую мы ходили добывать для Дингана в пещеры галакациев. Вся правда теперь известна: тот, кто рассказал ее царю, более не повторит своего предательства. Лилия просила меня спасти ее от Дингана, что я и сделал. Все бы сошло благополучно, не будь среди нас изменника, с которым я рассчитался. Посмотрите на нее, друзья мои, и скажите, хорошо ли я сделал, что сохранил Лилию? Можно ли найти другую такую? Только она достойна стать радостью племени Секиры и женой моей.
Все вожди отвечали сразу:
— Ты поступил хорошо, Убийца!
Чары Нады уже действовали на них, и они готовы были любить ее, как любили ее другие. Только Галаци-волк покачал головой, но не сказал ничего: слова бессильны против судьбы. Зинита, старшая жена Умелопогаса, знала, чей он сын и знала, что Нада ему не сестра. Но когда она услыхала, что он намерен взять Лилию в жены, она повернулась к нему и спросила:
— Как это возможно, господин?
— Что за вопрос, Зинита? — отвечал он. — Я что, не имею права взять новую жену, если пожелаю?
— Без сомнения, господин, — возразила она, — но нельзя жениться на своих сестрах, а я слыхала, что ты спас эту Наду от Дингана потому, что она твоя сестра, этим навлек гнев Дингана на народ Секиры, гнев, который уничтожил наше племя!
— Я и сам так думал, Зинита, — отвечал он, — но теперь узнал истину. Нада действительно
Зинита взглянула на меня и прошептала:
— О, старый глупец, не зря я ждала зла от тебя!
Я слышал ее слова, но не обратил на них внимания, а она снова заговорила с Умелопогасом:
— Так можешь ли ты сообщить нам, кто твой отец?
— У меня нет отца, — ответил он, начиная раздражаться, — небо над нами было моим отцом. Я рожден из Крови и Огня, а Лилия рождена красавицей, чтобы стать моей подругой. А теперь, женщина, молчи! — он подумал немного и прибавил: — Впрочем, если хочешь знать, отцом моим был Индабазимби, колдун, сын Арпия!
Это заявление Умелопогас сделал на всякий случай, так как, отказавшись от меня, он обязан был назвать имя своего отца, а назвать умершего Черного он не смел. Впоследствии в стране подхватили это заявление и утверждали, что Умелопогас сын Индабазимби, давно покинувшего наши края. Мой воспитанник от этого и не отказывался. Ему не хотелось, чтобы узнали, что он сын Чаки, он вовсе не стремился быть царем и опасался навлечь на себя гнев Панды.
Нада встала и поднесла Умелопогасу вместо приданого цветок, который она держала в руке. Она была бедна и не могла принести ничего больше. Он взял цветок, но ему было неловко держать его — он привык носить топор, а не цветы.
В этот же день по древнему обычаю владетель секиры должен был вызвать всех желающих на бой. Победитель становился обладателем секиры и вождем всего народа. Поэтому Умелопогас встал и произнес свой вызов, не ожидая, что кто-нибудь откликнется на него. Много лет никто не осмеливался выступить против его страшной силы. В тот день вышли три человека, двое из них были вожди, которых Умелопогас искренне любил. Весь народ и он с удивлением взглянули на них.
— Что это значит? — тихо спросил он вождя, который стоял ближе к нему и хотел вступить с ним в бой.
Вместо ответа тот указал на Лилию, стоящую тут же. Умелопогас понял, что красота Нады вызывает у всех мужчин желание овладеть ею. Тот же, кто завоюет секиру, возьмет и девушку. Умелопогасу предстояло бороться со многими соперниками.
О битве кратко скажу тебе, отец мой. Умелопогас убил одного вождя, затем другого, третий, испугавшись, не вышел против него.
С этого дня Умелопогас взял Наду-Лилию себе в жены, и на время наступил мир и тишина.
Легко догадаться, отец мой, что Зините и другим женам все это не понравилось. Они переждали некоторое время, думая, что Умелопогас изменится, потом стали роптать, жаловаться не только своему мужу, но и посторонним. Город разделился на две партии: сторонников Зиниты и сторонников Нады.
Партия Зиниты состояла из женщин и из мужчин, которые любили и боялись своих жен, но партия Нады была гораздо многочисленнее и вся состояла из мужчин с Умелопогасом во главе. Это разделение порождало недоразумения в народе и постоянные ссоры в хижинах. Ни Лилия, ни Умелопогас не обращали внимания на происходящее, так сильно были они поглощены и довольны своей обоюдной любовью.