Она
Шрифт:
– А что, это так плохо? Учиться?
– Нет. Похвально, конечно. Но гнить в четырёх стенах тоже не есть хорошо, Элин.
– Я не гнию. – возмущённо говорю я.
– Да ладно тебе! – говорит он. – Я ж шучу! Пойдём посидим.
Погода сегодня и правда отличная. Сейчас как раз те самые февральские окна, когда солнце светит, словно на дворе апрель, и ласкает своими нежными лучиками. Мы пробираемся сквозь высокие камыши и бредём к воде.
– Камыши, вроде, достаточно сухие. Может, сядем? –
Я киваю и сажусь. Антон опускается в метре от меня.
– Мне очень стыдно за позавчерашнее, Элин… – вдруг прерывает он наше непродолжительное молчание. – Извини ещё раз…
– За что именно? За то, что напился и гонял в таком виде на байке или за то, что кричал на меня?
– Больше за второе…
Антон придвигается ближе и обнимает меня.
Хочу или не хочу убрать его руку. Пожалуй, не хочу и не буду.
Он сильнее обнимает меня, и я слышу его шёпот уже у моего уха:
– Можно я буду называть тебя Линой? – спрашивает он.
Я немного теряюсь и не знаю, что сразу ему ответить. Как-то это всё неожиданно для меня происходит. Совсем неожиданно. Он просто застал меня врасплох.
– Не знаю… – неуверенно бормочу я.
– А родители как тебя называют?
– Меня-я? – вспоминаю я. – Мама Элиной всегда, она у меня очень строгая, а папа… папа Элечкой или Эля просто.
– Ну, значит, а я тебя буду называть Линой и только я. Тебя никто так ещё не называл? – уточняет Антон и смотрит мне прямо в глаза.
– Не-ет…Но… – вдруг прихожу в себя. – Что это вообще за монополия: только я буду называть…! Ты…
Но он меня перебивает, берёт в свои руки моё лицо и целует.
Я никогда в жизни никого ещё не целовала, противоположного пола, естественно, поэтому я поначалу просто задыхаюсь от этого его неожиданного поцелуя и резкого отсутствия кислорода.
– Антон… – отпихиваю его в грудь и пытаюсь продышаться. – Ты что делаешь?
Но он, словно меня не слышит, сгребает в охапку, и крепко-крепко обнимает.
– Всё, Лин! – говорит он и смеётся. – Ты попалась, и теперь я тебя никому не отдам…
– Ничего я не попалась! – протестую я, но сама понимаю, что это неправда.
– Какая же ты упрямая! – продолжает Антон. – Упрямая до жути. Потрепала мне все нервы!
– Я-я???
– Конечно, ты, а кто ж ещё. Своими не хочу да не буду.
Я перебираюсь к нему на колени, и он снова крепко обнимает и прижимает меня к себе.
– Не будешь больше упрямиться? – спрашивает он.
– Не знаю… – смеюсь я. – Может быть… А, может, и нет…
– Ну ты и вредина, Лин. Вредина-а-а… – и он снова меня целует.
И эти два часа покататься растягиваются на все пять.
Через день мы снова поехали на озеро.
Антон садится
– Откуда ты такой взялся? – вылетает у меня.
– Что? В смысле, Лин? – не понимая, спрашивает он, помогая мне сесть поудобнее.
– Ну откуда ты в октябре тогда нарисовался у меня на горизонте? Не помнишь? Ходил за мной по пятам. Всё время куда-то сходить с тобой предлагал. – вспоминаю я последовательность прошедших событий.
– Честно? – спрашивает он и заправляет за уши мои выбившиеся пряди волос.
Я киваю и смотрю в его тёмные, как ночь, глаза.
– Конечно! Правду! Только правду!
– Нуу… Ли-ин, я увидел тебя у расписания и ты мне сразу как-то понравилась. Смешная такая… Задумчивая… Серьёзна-я така-ая… Ну я и сфоткал тебя, а потом, как я тебе и говорил, у меня есть свои люди, у которых можно всё разузнать… – отвечает он и улыбается.
– Антон, – немного раздражаюсь я. – Только не говори, что моя фотография гуляла по Сети?
Он продолжает гладить меня по волосам и говорит:
– Неет, ты что?! Твои фото будут только у меня. Просто показал, кому надо.
– И кому же надо? – любопытствую я.
– Лин, я не скажу, не проси.
– Значит, нет? – картинно дуюсь на него я, выпячивая нижнюю губу.
– Неа. Не скажу. – и целует меня в губы.
– Ладно. А почему ты потом пропадал периодически?
– Ну ты и любопытная Варвара! – смеётся Антон.
– Да я такая! Ну скажи!
– Честно, меня стали бесить твои отвороты-повороты. Думал, смогу тебя выкинуть из своей головы… – рассказывает он. – Несколько раз пытался… и… напился тогда из-за тебя…
– И что? Не вышло? – ухмыляюсь я.
– Нет, не вышло, Лин! – и он только сильнее прижимает меня к себе. – Ты ж такая упрямая, что ты мне от этого начала нравиться ещё больше. И вредина такая! Только теперь ты моя вредина.
От его слов моё сердце ещё не выскакивает из груди, нет, оно продолжает биться ровно, но на душе становится как-то спокойно и хорошо.
Слева на шее у Антона небольшая татуировка дракона, из пасти которого вылетают языки пламени. Ворот его куртки практически не может её скрыть.
Сижу и вожу по ней указательным пальцем. Чувствую, как он слегка напрягается от моего прикосновения.
– Зачем? – спрашиваю я и продолжаю водить по дракону.
– Что зачем?
– Зачем ты набил тату?
– Да было дело… – и расплывается в улыбке. – В свой 18-й день рождения. Типа стал взрослым, совершеннолетним…Отец даже тогда заценил, а вот мать ворчала, как могла. До сих пор вспоминаю всё это и смеюсь.
– А ещё есть?
– Ещё? А? Татухи? Да, нет, больше не страдаю этим. Хватит с меня.