One and Only

Клименко Андрей Владимирович

Проснувшись (в кровати!), я начала вспоминать все произошедшее утром и, чуть не заплакав снова, пошла на кухню — жутко хотелось пить.

Кухня и гостиная у меня соединены в одну комнату, и эта комната была довольно-таки больших размеров (любая хозяйка позавидует такой кухне!). В коридоре висели часы, показывающие, что время давно перевалило за обед, значит, спала я около трех часов. Тут до меня доперло: куда делся этот предатель? Колени подкосило при мысли о нем. Мне казалось, между нами с Лешей царит гармония, а он… Зайдя на кухню-гостиную, я обнаружила спящего Лёшу. Эта картина заставила

улыбнуться. Так хочется подойти к нему, сесть рядом и тихонько смотреть как спит мой мальчик… который меня предал!!! Пересилив свои привычки, я не стала подходить к нему, а просто налила в стакан воды и выпила её. Перед выходом из комнаты что-то заставило посмотреть на спящего Алекса. Всё внутри вопило: «Растолкай его и вышвырни из своей квартиры! Он же тебя предал! Прояви характер!!!» Но, я не стала слушать голос внутри себя.

Я написала смс Лесе и Нике, чтобы не приезжали ко мне в ближайшие пару дней, мол, плохое настроение, не могу никого видеть, хочу отдать все силы и эмоции танцам и позвоню или приеду сама, как только оправлюсь от взбесившихся тараканов в моей голове.

Алекс.

Я проснулся от звука отключившегося чайника у Ринни в гостиной, хотя это скорее кухня… не важно! Не об этом сейчас надо думать! Нужно что-то делать, чтобы Грин простила меня, я не могу её потерять!!! Если чайник был включен, значит, моя девочка уже проснулась… Как же я ненавижу себя за боль, которую причиняю ей! Так, пойти посмотреть, что она делает в спальне или подождать, когда зайдет в гостиную? Нет, определенно — пойти…

— Ринни? — открыл дверь в её спальню.

— А… проснулся, — улыбнулась Грин и сверкнула любимыми мною зелеными глазками.

— Пойдем пить чай, милая.

— Да… — Когда Ринни встала с кресла и направилась к выходу, я хотел обнять её…

— Не надо… — отстранилась она.

— Почему?

— Потому что… — она замолчала на секунду, будто подбирая подходящее слово, и продолжила, Потому что ты больше не имеешь права обнимать меня!

— Но… — она не дала мне и слова сказать.

— Нет! Никаких но… Я так решила! Всё кончено! Мы больше не пара, Лёш!

— Я не согласен с твоим вердиктом!

— Надо было думать, прежде чем ложиться в кровать с какой-то шалавой, Алексей!

— Я был не в состоянии думать…

— А я сейчас не в состоянии простить тебя! И вряд ли буду когда-нибудь в состоянии!!! — я не сдержался и прижал её к стене в прихожей…

— Мне все равно! Я не отпущу тебя, — я хотел поцеловать её, но она УВЕРНУЛАСЬ! Моя гибкая танцовщица…. Ударив рукой в стену от безысходности, я пошел за ней на кухню…

— Единственное, что я могу тебе сказать, так это то, что ты не чужой мне, и я всегда могу быть рядом… — опять секундная пауза, — но…только в качестве друга.

— Видно другого выхода нет… — моему разочарованию не было границ.

— Нет.

— Хорошо, пусть будет по-твоему… Но я не хочу быть ДРУГОМ!

— Мне жаль, но ты потерял право голоса, изменив мне!!! — парировала Грин.

— Прости…

— Будешь что-нибудь кроме чая? — уже заботливо пробормотала Ринни.

— Если честно, не отказался бы от бутербродов, — Грин улыбнулась…

Грина.

Вечер воскресенья.

Когда я выпроводила Алекса из дома, мне, на удивление, не хотелось зарыдать или ударить в стену. Наоборот, всё в душе было спокойно. Пусть я и потеряла парня, но я не потеряла в нем друга. Хотя… не уверена в этом. Чтобы избавиться от лишних мыслей, я направилась в особую комнату, вход в которую немногим разрешен. Это святая святых!.. Моя комната танца. Размером она примерно как кухня-гостиная, но свободного пространства здесь гораздо больше. Стены в зеркалах, кроме тех, что с окнами, в углу стоит беговая дорожка так, что можно смотреть в окно во время бега, а вдоль одной из зеркальных стен проходит танцевальный станок. В этой комнате я творю, тренируюсь, расслабляюсь, провожу всё свое свободное время. Включив музыку и немного размявшись, я начала придумывать новый танец……….

Закончила я только около часа ночи, когда уже просто валилась с ног. Удивляюсь, как я доползла до кровати, а не уснула прямо на паркете.

* * *

— Здравствуй, милая, — передо мной стояла девушка с длинными волосами, буквально до щиколоток, и цвет такой красивый от золотисто-русого до светло-рыжего, теплые светло-карие глаза, возраст определить невозможно, выглядит лет на 25, но у меня такое ощущение, будто ей больше тысячи; её окутывает необыкновенное сияние и… о Господи!!! она парит над землей!!!

— Кто Вы? — заворожено спросила я.

— Меня зовут Алэйвин, я — Богиня другого мира.

— Очень приятно, я — Грина, — захотелось пожать ей руку, но я быстро передумала. Скажете, я веду себя глупо сейчас или недостойно и вообще нормальный человек после такого зрелища должен быть в ступоре сутки? Может быть… Но мне как-то до фени, что передо мной какая-то там Богиня, я вообще считаю это всё величайшим бредом!

— О, это не бред… и я знаю, как тебя зовут. Вообще-то я знаю о тебе даже больше чем ты, — че за нахер?! Так Ринни без паники! Твою ж… она, что, мои мысли читает?

— Да, читаю.

«Вот это поворотец…» — мысленно присвистнула я.

— Чт…гм…что вы хотите от меня?

— Не бойся меня… прошу… — она б еще глазки сделала, как у кота из Шрека.

— Даже не надейся! — с насмешкой сказала Алэйвин.

— Боже!!! — посмотрела я на небо, — Да что тебе от меня надо? — уже на Богиню.

— У меня к тебе просьба, милое дитя… — волнение в глазах… мне становится её жаль. Что же случилось с тобой Богиня, если ты пришла за помощью к простой девчонке?

— Не бросай моего сына, ты нужна ему.

— О чем ты? Какого сына? — великий ШОК!

— Мой сынишка обидел тебя, ты ненавидишь его… Но постарайся посмотреть на всё другими глазами…

— Постой. Ты мать Лёши? — приступ смеха Алэйвин…

— И что ты ржешь, Богиня?! — моему возмущению нет предела! Успокоившись, она продолжила:

— Причем тут Лёша? Вы ведь уже около пары месяцев толком не общаетесь.

— Он был у меня несколько часов назад! Мы разговаривали. Точнее расстались… — гнев сменился желанием расплакаться, все-таки нелегко терять то, к чему привыкла.