Они были смуглые и золотоглазые

Брэдбери Рэй Дуглас

Подул ветер, стряхнул дождь персиковых лепестков, Биттеринг протянул смуглую, загорелую руку, тихо вскрикнул. Прикоснулся к цветам, поднял несколько цветов с земли. Шевелил их на ладони, гладил, шевелил снова. Наконец окликнул жену:

– Кора!

Она появилась в окне. Он подбежал к ней.

– Кора! Эти цветы... Видишь? Они другие! Не такие! Это не цветы персика!

– Не вижу разницы, - ответила она.

– Не видишь? Но они другие! Я не могу этого определить. Может быть, лишний лепесток,

может быть, форма, цвет, запах...

Дети выбежали из дома, следили, как отец бегает от грядки к грядке, как выдергивает то лук, то морковь, то редиску.

– Кора, иди сюда, посмотри!

Они разглядывали лук, морковь, редиску.

– Разве морковь бывает вот такая?

– Да... Нет...
– Она колебалась.
– Не знаю.

– Ты знаешь... Лук не лук. Морковь не морковь. Вкус такой же, но другой. Запах не такой, как раньше.

Он почувствовал, как бьется у него сердце.

– Кора, что это? Что случилось? Мы должны уйти отсюда!

Он забегал по саду, каждое дерево ощутило его руку.

– Розы! Розы! Становятся зелеными!

Они стояли, глядя на зеленые розы.

А через два дня в комнату вбежал Дэн.

– Идите посмотрите на корову! Я доил ее и увидел... Идите!

Они пришли в сарай. У коровы рос третий рог.

Газон перед домом слегка, едва заметно, отливал фиолетовым, как весенняя сирень.

– Нужно уходить, - произнес Биттеринг.
– Этого нельзя есть безнаказанно, мы превратимся тоже кто знает во что! Я этого не позволю. Нам остается только одно: уничтожить все овощи.

– Но они ведь не ядовиты!

– Ядовиты. Яд в них тонкий, очень тонкий. Его немного, чуть-чуть. Но трогать их нельзя.

Он нерешительно разглядывал домик.

– Даже дом. Может быть, его изменил ветер. И воздух. И ночные туманы. Стены, полы - все изменилось! Это уже не дом для человека!

– Ах, это твое буйное воображение!

Он надел пиджак, завязал галстук.

– Я пойду в город. Нужно что-то сделать. Вернусь скоро.

– Гарри, подожди!
– окликнула то жена.

Но он уже ушел.

В городке, на затененных ступеньках, ведущих в зеленную лавку, сидело, беспечно болтая, несколько человек.

Биттерингу вдруг захотелось выстрелить в воздух, разбудить их. "Что вы делаете, глупцы?
– подумал он.
– Сидите тут? Вы слышали новость: мы пленники чуждой нам планеты! Действуйте! Вам не страшно? Вы не боитесь? Что вы хотите делать?"

– Как поживаешь, Гарри?
– окликнули его.
– Садись с нами.

– Погодите, - возразил он.
– Вы слышали недавние новости, да?

Они засмеялись, кивая головами.

– Что вы намерены делать?

– Делать? А что тут можно сделать?

– Построить ракету, вот что!

– Ракету? Чтобы опять вернуться

к прежним тревогам? О нет!

– Вы должны! Вы видели цветы персика, розы, траву?

– Конечно, - ответил один из сидевших.

– И не боитесь?

– Не очень. Мы не заметили. Кажется, нет.

Ему захотелось плакать.

– Вы должны работать вместе со мной. Если мы останемся здесь, мы тоже изменимся. В воздухе что-то есть. Марсианский вирус... разве я знаю? Семена, пыльца... Вы слышите?

Они молча глядели на него.

– Сэм!
– обратился он к одному из них.

– Да, Гарри?

– Ты поможешь мне строить ракету?

– У меня есть куча железа и кипа чертежей. Я уступлю...

Все засмеялись.

– Сэм, - сказал вдруг Биттеринг, - глаза у тебя...

– Что с ними, Гарри?

– Раньше они были серые, правда?

– Зачем ты спрашиваешь?

– Теперь они золотистые.

– Неужели?
– уронил Сэм.

– И ты стал выше и стройнее!

– Может быть.

– Сэм, почему глаза у тебя пожелтели?

– А какого цвета они были у тебя?
– спросил Сэм.

– У меня? Голубые, конечно!

– Ну, так посмотри.
– Он подал ему зеркальце.

Биттеринг поколебался, затем поднес зеркальце к глазам...

– Вот видишь, что ты наделал?
– укоризненно заметил Сэм.
– Разбил мое зеркальце.

Гарри Биттеринг переселился в мастерскую и начал строить ракету. В широко раскрытых дверях останавливались люди, переговаривались и шутили приглушенными голосами. Иногда помогали ему поднять или передвинуть что-нибудь. Но чаще только смотрели все более золотистыми глазами.

Приходила Кора, приносила в корзине завтрак.

– Я этого не хочу, - твердил он.
– Буду есть только запасы с Земли. То, что мы привезли с собой. Не то, что выросло в огороде.

Жена смотрела на него. А он не смотрел на нее и разворачивал свои чертежи.

– Гарри! Гарри!
– жалобно повторяла она.

– Мы должны уйти отсюда. Должны!

Ночи были полны ветра, струящегося в блеске лун сквозь море трав в пустых полях, сквозь клетки городов, покоящихся уже 120 веков. В поселке домик Биттерингов с дрожью ждал и боялся перемен.

Лежа в постели, Гарри чувствовал, как удлиняются у него кости, как они изменяют форму, размягчаются, словно плавящееся золото. Спящая рядом жена была смуглая, золотоглазая. Она спала спокойно; спали в своих кроватках бронзово загорелые дети. А ветер зловеще свистал в изменившихся персиковых деревьях, волновал сиреневую траву, срывал с роз зеленые лепестки.

На востоке появилась зеленая звезда.

Странные слова сорвались у него с губ.

– Иоррт... Иоррт...
– повторял он.