Они были смуглые и золотоглазые
Шрифт:
Подул ветер, стряхнул дождь персиковых лепестков, Биттеринг протянул смуглую, загорелую руку, тихо вскрикнул. Прикоснулся к цветам, поднял несколько цветов с земли. Шевелил их на ладони, гладил, шевелил снова. Наконец окликнул жену:
– Кора!
Она появилась в окне. Он подбежал к ней.
– Кора! Эти цветы... Видишь? Они другие! Не такие! Это не цветы персика!
– Не вижу разницы, - ответила она.
– Не видишь? Но они другие! Я не могу этого определить. Может быть, лишний лепесток,
Дети выбежали из дома, следили, как отец бегает от грядки к грядке, как выдергивает то лук, то морковь, то редиску.
– Кора, иди сюда, посмотри!
Они разглядывали лук, морковь, редиску.
– Разве морковь бывает вот такая?
– Да... Нет...
– Она колебалась.
– Не знаю.
– Ты знаешь... Лук не лук. Морковь не морковь. Вкус такой же, но другой. Запах не такой, как раньше.
Он почувствовал, как бьется у него сердце.
– Кора, что это? Что случилось? Мы должны уйти отсюда!
Он забегал по саду, каждое дерево ощутило его руку.
– Розы! Розы! Становятся зелеными!
Они стояли, глядя на зеленые розы.
А через два дня в комнату вбежал Дэн.
– Идите посмотрите на корову! Я доил ее и увидел... Идите!
Они пришли в сарай. У коровы рос третий рог.
Газон перед домом слегка, едва заметно, отливал фиолетовым, как весенняя сирень.
– Нужно уходить, - произнес Биттеринг.
– Этого нельзя есть безнаказанно, мы превратимся тоже кто знает во что! Я этого не позволю. Нам остается только одно: уничтожить все овощи.
– Но они ведь не ядовиты!
– Ядовиты. Яд в них тонкий, очень тонкий. Его немного, чуть-чуть. Но трогать их нельзя.
Он нерешительно разглядывал домик.
– Даже дом. Может быть, его изменил ветер. И воздух. И ночные туманы. Стены, полы - все изменилось! Это уже не дом для человека!
– Ах, это твое буйное воображение!
Он надел пиджак, завязал галстук.
– Я пойду в город. Нужно что-то сделать. Вернусь скоро.
– Гарри, подожди!
– окликнула то жена.
Но он уже ушел.
В городке, на затененных ступеньках, ведущих в зеленную лавку, сидело, беспечно болтая, несколько человек.
Биттерингу вдруг захотелось выстрелить в воздух, разбудить их. "Что вы делаете, глупцы?
– подумал он.
– Сидите тут? Вы слышали новость: мы пленники чуждой нам планеты! Действуйте! Вам не страшно? Вы не боитесь? Что вы хотите делать?"
– Как поживаешь, Гарри?
– окликнули его.
– Садись с нами.
– Погодите, - возразил он.
– Вы слышали недавние новости, да?
Они засмеялись, кивая головами.
– Что вы намерены делать?
– Делать? А что тут можно сделать?
– Построить ракету, вот что!
– Ракету? Чтобы опять вернуться
– Вы должны! Вы видели цветы персика, розы, траву?
– Конечно, - ответил один из сидевших.
– И не боитесь?
– Не очень. Мы не заметили. Кажется, нет.
Ему захотелось плакать.
– Вы должны работать вместе со мной. Если мы останемся здесь, мы тоже изменимся. В воздухе что-то есть. Марсианский вирус... разве я знаю? Семена, пыльца... Вы слышите?
Они молча глядели на него.
– Сэм!
– обратился он к одному из них.
– Да, Гарри?
– Ты поможешь мне строить ракету?
– У меня есть куча железа и кипа чертежей. Я уступлю...
Все засмеялись.
– Сэм, - сказал вдруг Биттеринг, - глаза у тебя...
– Что с ними, Гарри?
– Раньше они были серые, правда?
– Зачем ты спрашиваешь?
– Теперь они золотистые.
– Неужели?
– уронил Сэм.
– И ты стал выше и стройнее!
– Может быть.
– Сэм, почему глаза у тебя пожелтели?
– А какого цвета они были у тебя?
– спросил Сэм.
– У меня? Голубые, конечно!
– Ну, так посмотри.
– Он подал ему зеркальце.
Биттеринг поколебался, затем поднес зеркальце к глазам...
– Вот видишь, что ты наделал?
– укоризненно заметил Сэм.
– Разбил мое зеркальце.
Гарри Биттеринг переселился в мастерскую и начал строить ракету. В широко раскрытых дверях останавливались люди, переговаривались и шутили приглушенными голосами. Иногда помогали ему поднять или передвинуть что-нибудь. Но чаще только смотрели все более золотистыми глазами.
Приходила Кора, приносила в корзине завтрак.
– Я этого не хочу, - твердил он.
– Буду есть только запасы с Земли. То, что мы привезли с собой. Не то, что выросло в огороде.
Жена смотрела на него. А он не смотрел на нее и разворачивал свои чертежи.
– Гарри! Гарри!
– жалобно повторяла она.
– Мы должны уйти отсюда. Должны!
Ночи были полны ветра, струящегося в блеске лун сквозь море трав в пустых полях, сквозь клетки городов, покоящихся уже 120 веков. В поселке домик Биттерингов с дрожью ждал и боялся перемен.
Лежа в постели, Гарри чувствовал, как удлиняются у него кости, как они изменяют форму, размягчаются, словно плавящееся золото. Спящая рядом жена была смуглая, золотоглазая. Она спала спокойно; спали в своих кроватках бронзово загорелые дети. А ветер зловеще свистал в изменившихся персиковых деревьях, волновал сиреневую траву, срывал с роз зеленые лепестки.
На востоке появилась зеленая звезда.
Странные слова сорвались у него с губ.
– Иоррт... Иоррт...
– повторял он.