Они не люди. Книга третья
Шрифт:
Щит смягчил удар, иначе Софья осталась бы без ноги, но всё равно острый клюв рассек кожу, и штанина стала набухать от крови.
И тут же к ней повернулась гигантская зубастая голова збуратора.
«Мне конец», – успела подумать Софья и принялась молиться, быстро шевеля губами. Но огромный зубы сомкнулись на терзавшей ногу твари, а потом рванули ремни, которыми Софья была накрепко пристегнута к седлу. Седло развалилось, императрица вскрикнула и полетела вниз, отчаянно размахивая руками. Освобожденная от седла дива рванула вверх и мгновенно исчезла из виду.
А Софья почувствовала, как ее подхватили
– Не бойтесь, тетенька императрица. Я вас держу!
Облизав сухие губы, Софья попросила:
– Воды… дайте воды.
Ее губ коснулся край то ли стакана, то ли чашки, она сделала большой глоток и открыла глаза.
– Где я?
Над ней наклонилась молодая женщина, и Софья узнала Любаву, племянницу графа Аверина.
– Вы?.. Почему вы здесь? Ах да, вы же чародейка… – спохватилась она, протянула руку и взяла у Любавы стакан с водой.
– Наше поместье недалеко от Шлиссельбурга. Я хотела помочь и успела очень кстати! – девушка указала куда-то вбок.
Софья повернула голову и радостно улыбнулась. За столом, держа в руке телефонную трубку, сидел дядя. Вторая его рука висела на перевязи, а на голые плечи была накинута военная куртка, из-под которой виднелись бинты. Дослушав чей-то отчет, он повернулся и попытался подняться. Любава бросилась ему помогать.
Князь встал, приблизился, и Софья увидела слезы на его глазах.
– Сонечка… деточка… ну как же так?! Господи, как же я рад, что вы живы!
Софья села. Оказалось, она лежала на каком-то небольшом диване.
– Я тоже рада видеть вас в добром здравии, дядя, да еще и за работой. Что со мной случилось?
Вместо дяди ответила Любава:
– Вы потеряли сознание. Очень переутомились во время полета, да еще и это ранение. Кузя принес вас, а я подлечила и перевязала. К счастью, рана не очень глубокая.
– Эта юная леди просто святая, – добавил князь, – она и меня прекрасно подлатала.
– Но как же Анастасия?.. Та дива, на которой я прилетела. Она привязана ко мне. Как вышло, что она меня не сожрала?
Ей никто не ответил. Дверь открылась, и на пороге появился Кузя.
– Дмитрий Петрович, докладываю, – он отсалютовал на военный манер, – на переправе чисто. Бои сместились к Петербургу, основные силы противника теперь там. Из крепости больше никто не вылетает.
– Неужели они закончились? Наконец-то...
Кузя пожал плечами:
– Не знаю. Я подлетал поближе, там сильный запах Пустоши, значит коридор еще открыт и дивы там есть. Но почему-то не выходят. Николай Антонович, тот колдун из Министерства, отправился на разведку. Он не див – может плавать. Я пойду его подстраховать.
– Да-да, иди, – махнул рукой князь, и Софья только заметила, как хлопнула дверь.
– Не див? Может плавать? Что это значит? – дядя только развел руками.
Зато Софья прекрасно поняла, о чем говорит Кузя. Колдун Серов в звериной форме решил переплыть пролив. Потому что странное затишье вполне могло быть ловушкой.
– Это может быть хитростью, – вслух повторила она.
– Да, – согласился дядя. – Их стратег хочет оттянуть наши силы, дождаться, пока защита ослабеет, и ударить снова. Поэтому пока нельзя отпускать отсюда ни дивов, ни колдунов. Даже на помощь тем,
Дивом Николай Антонович не был. Поэтому скорость его не могла сравниться ни с одним из них, даже со вторым классом. Но зато он прекрасно плавал, в том числе и под водой. Див не смог бы подобраться к крепости незамеченным, а Николай Антонович, надев амулет и нырнув поглубже, чувствовал себя в относительной безопасности.
Он поднялся на поверхность, чтобы вдохнуть воздух, и вдалеке увидел маячащую над волнами птицу. Это Кузя, див графа Аверина. Совсем недавно Николай Антонович и подумать не мог, что отправится с этим дивом на совместную разведку. Близко Кузя подлетать не станет. Если будет нужно, колдун подаст сигнал.
Остальные силы поджидали на берегу, пользуясь неожиданной передышкой.
Добравшись до берега, волкодав осторожно высунул морду из-за камней и принюхался. Запах дивов ощущался сильно, но всё перебивал другой – мощный запах колдовства и крови. Пес отряхнулся и сделал несколько осторожных шагов. И тут какой-то звук донесся до его ушей. Он прислушался. Где-то недалеко кто-то тихо пел. Крадучись Николай Антонович подобрался к стене крепости и едва не отпрянул: она словно бы вся была пропитана кровью и колдовством. В том месте, где бок волкодава почти коснулся ее, полыхнул золотисто-алый узор.
Голос поющего окреп и усилился, и Николай Антонович разобрал слова. Это же «Боже, царя храни»!
Волкодав тихонько двинулся вдоль стены. Звук приближался, запах крови усилился настолько, что захотелось чихнуть. Наконец, обогнув круглую башню, он увидел поющего.
Это, без сомнения, был человек, и точно колдун. Он стоял, прислонившись к главным воротам, и пел. Теперь голос его звучал хрипло и отрывисто, выдавая сильное напряжение.
И тут Николай Антонович понял, что это за колдовство. И со всех лап помчался к колдуну, а в нескольких шагах от него остановился как вкопанный. Он не ошибся. Колдун вовсе не стоял, прислонившись к воротам, а словно бы врос в них. Вокруг него распространялось золотистое свечение, а руки с закатанными по локоть рукавами были изрезаны причудливыми узорами. Это было заклинание Замкнутой Цепи. Одно из запрещенных заклятий. Над Шлиссельбургской крепостью сейчас возвышался невидимый купол, надежно заперший внутри всех, кто там находился. Даже сильных дивов. Но у этого, бесспорно эффективного заклятия был весьма серьезный побочный эффект: оно отнимало жизнь у наложившего его колдуна, делая его «живым замком». Купол высасывал всю кровь и жизненную силу. Спасти колдуна, начавшего читать Замкнутую Цепь, было невозможно.
Но удивило Николая Антоновича не то, что колдун пожертвовал собой, чтобы хоть ненадолго, но задержать армию дивов. Его удивило, кто решился на этот шаг. Это был князь Рождественский.
Николай Антонович вернул себе человеческую форму и подошел.
– А вы… с сюрпризом, – усмехнулся Рождественский, и сквозь трещины в его губах показалась кровь.
– Вы тоже, князь.
Николай Антонович никогда не видел заклятия Цепи в действии, но читал про него. Постепенно кровь начнет просачиваться изо всех пор тела, насыщая узор. И, судя по виду Рождественского, князю не долго осталось быть «замком». Как только он умрет, ворота откроются.