Они принесли крылья в Арктику
Шрифт:
Однако основным для предстоящего полета оставался аэродром ледника, хотя по его заснеженной поверхности самолеты, даже буксируемые тракторами, передвигались с трудом. Дело в том, что по первоначальному плану полетный вес каждой четырехмоторной машины определялся в 23,5 тонны. А вот уже на острове Рудольфа в итоге дополнительной проверки выяснилось, что и сами машины несколько тяжелее, чем предусмотрено заводским паспортом, и грузов для полюсной научной станции у запасливого Папанина оказалось чуть побольше, чем намечалось по плану. Короче, полетный вес каждой машины оказывался теперь тяжелее
Как взлететь с такой перегрузкой? Будь аэродром совершенно плоским, самолетам бы не взлететь. Однако купол ледника имеет покатые склоны. Подсчеты показывали, что это облегчит машинам отрыв при разбеге. Уж кому-кому, а таким асам, как Водопьянов, Молоков, Алексеев, Мазурук, Головин, не занимать опыта трудных стартов.
Очень сложным представляется и будущий полет — набирать высоту 3 тысячи метров, выше облаков, не удастся из-за перегрузки машин, а идти в облаках строем — вслепую — крайне опасно. Надо иметь благоприятную синоптическую обстановку не только на пути к полюсу. На самом полюсе при выборе посадочной льдины она просто необходима.
Выбором погоды немало озабочены были и штурманы кораблей И. Спирин, А. Ритслянд, Н. Жуков, В. Аккуратов, А. Волков. Ведь никаких примет на поверхности моря, по которым можно ориентироваться в пути, нет и в помине, а магнитные компасы в высоких широтах дают неверные показания. Вся надежда на астрономию (но для этого должна быть хорошая погода) да на радионавигацию (однако никому не известны условия прохождения радиоволн в районе полюса).
Словом, командиры тяжелых кораблей прежде всего надеялись на разведчика погоды Головина.
Жаль было только, что по запасам горючего дальность его легкого двухмоторного самолета ограничена 87-й параллелью.
Когда Анатолий Дмитриевич высказал в этой связи сочувствие Павлу Георгиевичу, тот многозначительно усмехнулся:
— Не беспокойся отец-командир, мои механёры кое о чем позаботились.
К Алексееву, значительно старшему годами, Паша Головин относился с доверительным почтением и всегда гордился тем, что Анатолий Дмитриевич, еще будучи штурманом, обучался у него пилотажу в школе Осоавиахима.
Ни о каких подробностях задуманного Алексеев Головина расспрашивать не стал, но приметил, как долго и старательно хлопотали головинские механики Н. Кекушев и В. Терентьев у своей машины: «Не иначе устанавливают дополнительный бачок».
Догадка эта полностью подтвердилась 5 мая, когда с купола острова Рудольфа головинский Н-166 стартовал на север.
Любопытный разговор перед стартом был у Головина и с командиром летного отряда экспедиции М. В. Водопьяновым, о чем свидетельствует сам Михаил Васильевич в своей известной книге «Дважды на Северном полюсе» (М., 1938).
«Если я долечу до 88-го градуса и выяснится, что у меня хватит горючего до полюса и обратно, что мне тогда делать? — спросил меня Головин.
Я немного подумал и сказал:
— Если бензина хватит и начальник экспедиции не вернет тебя, дуй прямо до самого полюса.
— А если я там сяду?
— Дело твое. Решай сам.
— А ты бы как поступил? — не отставал Головин.
— Откровенно говоря, — ответил я ему, — если на полюсе льдина ровная, я бы, не задумываясь, сел там.
—
— Да, и сообщал бы погоду. Только смотри, я об этом ничего не знаю, — предупредил я.
Головин крепко пожал мне руку и весело направился к своему самолету» (с. 119).
Интересно и другое свидетельство участника событий — страницы из походного дневника Николая Львовича Кекушева, старшего бортмеханика в экипаже Головина, старейшего ветерана полярной авиации. Обидно, что страницы эти до сих пор не увидели свет в печати. Тем более уместно, думается, их здесь процитировать.
«Удлиним радиус самолета километров на триста… Горючего с нашим новым запасом у нас теперь часов на тринадцать. Но хватит ли до полюса и обратно?
В машину погружены пешеходные лыжи, продукты в концентратах на 2 месяца, спальные мешки, клиппербот, шелковая палатка, легкие нарты, аварийная рация. Головин рулит на старт.
Самолет-разведчик начал свой путь к полюсу. Каждые полчаса радист Стромилов сообщал с борта на остров Рудольфа наши координаты и погоду. На 83-м градусе было еще ясно, шли над чистой водой. За 85-м показались высокие перистые облака.
У механиков тем временем свои заботы. Следим за тем, чтобы бензин из дополнительного бачка был выработан до конца, не обращаем внимания на хлопки, которые временами дают моторы. Хлопки — не беда, зато каждый литр горючего идет в дело, сейчас «бензин — это полюс». От Головина тем временем поступает записка радисту Стромилову: «88-я параллель — стена облаков. Решил идти выше облаков, узнать, далеко ли они тянутся?» Стромилов передает это сообщение на остров Рудольфа. Можно представить себе, какое сейчас волнение там, в радиорубке.
«Иду дальше» — радирует Головин. Но что думают об этом на острове Шмидт и Водопьянов. Ведь они не знают о запасном бачке на самолете Головина…
И вот, наконец, давно желанный предел наших мечтаний. Головин сообщает Шмидту: «Иду над Северным полюсом тчк Полюс сожалению закрыт облаками тчк Дважды пытались пробить облачность зпт возвращаемся обратно»».
Итак, 5 мая 1937 года советские авиаторы впервые достигли широты 90 норд — «точка земной оси».
«Еще более трудным, чем путь к полюсу, оказалось возвращение Головина к острову Рудольфа. Через три часа, после того как легли на обратный курс, получили радиограмму, что на купол острова, где наш аэродром, надвигается туман. Да и у нас самих что-то плохо с ориентировкой. Стромилов все чаще запрашивает радиопеленги. Передаю Стромилову записку Головина: «Иду над облаками. Острова не вижу». Потом еще записка: «Бензин подходит к концу. Под нами мелко битый лед, много разводий…
Суровая эта правда хорошо известна обоим бортмеханикам. Подтягиваю к себе клиппербот, начинаю развязывать. Терентьев из крыла вытягивает пару банок с продовольствием. Чем черт не шутит, надо быть ко всему готовыми. Стрелка бензинового манометра начинает нервно дергаться. Значит, моторная помпа выбирает остатки бензина. Протискиваюсь через люк в кабину Головина и лежа вниз головой начинаю подкачивать бензин ручной помпой… Головин сбавляет газ — очевидно, мы подходим к острову идем на вынужденную…