Они сражались за реальности
Шрифт:
Толпа закопченных людей глухо зароптала. Гемоглобина и справедливости жаждали все. Назревала крепкая буза, готовая перерасти в братоубийство, хотя Феликса вряд ли кто смог бы назвать братом. Исключения не составлял и Муромец, успевший побрататься почти со всем отрядом за время совместных застолий в офицерском кафе. Стоит сказать: в специальном отряде
На сей раз чутье изменило вздорному старику. Эдмундович высунулся из-за плеча Малюты – бородка клинышком, фуражка на затылке. Он уже открыл рот, собираясь выплюнуть очередную порцию обвинений, но грозный голос подполковника Владимирова перекрыл все. Десантник привык держать за горло не только врагов, но и подчиненных.
– Молча-а-ать! Такого базара я не слышал со времен эвакуации из Кабула! – Командир отряда сначала обратился к прокопченной толпе вокруг пожарища, а потом нашел слова персонально для контрразведчика: – У тебя что, мозги вместе с фуражкой съехали?
Феликс поправил головной убор и снова шмыгнул за широкую спину Скуратова.
Владимиров продолжил:
– Без преувеличения скажу… – Дальше он крепко задумался. А после затянувшейся паузы начал без запинки выдавать распоряжения. Сейчас дефицита в умных мыслях не было.– Приказываю! Заместителю по тыловому обеспечению – выбить из Главка все необходимое для восстановления карусели. Чтобы стала краше прежней, да такая же надежная.– (Хохел схватил пилоткой, как прихваткой, покоробившийся от огня громкоговоритель и опрометью помчался в сторону штаба.) Командир продолжил: – Разведгруппе – сдать электролит в спецхран и отдохнуть с дороги. Вечером в торжественной обстановке отметим успешное выполнение задания.
Усталая троица последних пассажиров карусели двинулась вслед за тружеником тыла.
Владимиров продолжил
– Ввиду невозможности перемещаться по реальностям, всему личному составу объявляю внеочередной отпуск при части.
– Ур-ра-а-а!
Командира подхватили на руки и начали качать, высоко подбрасывая в воздух. Особенно старались три богатыря. Они еще ни разу не отдыхали вместе, всегда по очереди.
Дмитрий Евгеньевич успел в полете сообщить, что в отпуск пойдут только те, кто сдаст начальнику штаба зачет по «Правилам обращения с примусами улучшенной конструкции».
Барон Маннергейм не успел улизнуть. Его тоже подхватили на руки и начали качать. В воздух попеременно взлетали две фигуры. Старик хмурил брови, стараясь скрыть улыбку. Начштаба в отряде любили. На радостях даже подбросили неуемного Железного Феликса. Высоко-высоко! Жалко, что ли? Силушка богатырская позволяет! А ловить уж не стали, недосуг: пора было готовиться к зачету. Впереди всех ждал отпуск!..
Куратор стоял перед стационарным свет-зеркальцем «Мачеха», выдвинутым в самый центр его просторного кабинета. Он уже битый час пытался связаться хоть с кем-нибудь из отряда коррекции реальностей Звездной Руси. Зеркальная гладь экрана ничего не показывала, кроме мельтешения белой мохнатой ряби. «Чем они там занимаются? Не могли же все сразу уйти в отпуск?» – мелькнула дикая мысль в голове офицера Главка.
За окном шел проливной дождь. Вода струилась по стеклу окна, как струится время, оставляя на всем свой отпечаток. Ничто и никто не может ни остановить, ни замедлить поток. Его можно отклонить, но он вернется в свое русло, разрушив преграду…
Куратор одернул перед зеркалом китель, внимательно пригляделся к своему лицу, на всякий случай высунул язык. Выглядел он совершенно здоровым, реакции имел нормальные и вполне контролировал движения глазных яблок. Все было в полном порядке… пока.