Они жаждут
Шрифт:
– Ну-ка посмотрим, – сказала Джо.
Он приподнял галстук и вскинул брови.
– Iszonyu! – ответила она. – Ужасно. Совсем не подходит к этой рубашке. Надень сегодня темно-голубой.
– На нем пятно.
– Тогда полосатый, красно-синий.
– Мне он не нравится.
– Потому что его тебе подарил мой брат, – проворчала она, качая головой.
– А что плохого в этом?
Палатазин потянул галстук, заставив его извиваться змеей.
– Ничего – если ты хочешь выглядеть как клоун. Ну давай же, надень его! И ходи как клоун. Но… этого… не… будет! – Она принюхалась. – Картошка подгорела! Вот видишь,
Джоанна развернулась и умчалась на кухню.
– Твой брат здесь вовсе ни при чем! – крикнул он ей вслед.
Она что-то пробубнила в ответ, но Палатазин, так ничего и не разобрав, пожал плечами и вернулся в спальню. Его взгляд зацепился за кресло-качалку возле окна, и он на мгновение замер. Затем подошел ближе, положил толстый палец на подлокотник и слегка нажал. Кресло со скрипом закачалось вперед-назад. «Это был сон прошлой ночью, – спросил он себя, – или я действительно видел megjelenes, привидение, сидевшее в этом кресле? Нет, конечно же это сон. Мама умерла и упокоилась с миром. Наконец-то». Он глубоко вздохнул, посмотрел на зеленый галстук в руке и шагнул к шкафу. Вернул галстук на вешалку и покосился на другой, в полосочку, который подарил ему на День святого Стефана брат Джо, адвокат, живущий в Вашингтоне, округ Колумбия. «Ни за что!» – упрямо подумал Палатазин. Он отыскал ярко-красный галстук в крупный синий горошек, который не надевал уже несколько месяцев, задвинутый так глубоко, что Палатазин подумал, не нарочно ли спрятала его Джо. «Когда-нибудь она сожжет их все, как и грозилась», – сказал он себе. Повязывая галстук, он заглянул на верхнюю полку и увидел плоскую коробочку, полуприкрытую парой поношенных шляпок с маленькими печальными перышками, приклеенными к лентам. Палатазин быстро отвел взгляд и прикрыл дверцу шкафа.
В маленькой уютной кухне в задней части дома, откуда открывался вид на садик во дворе, Джо расставляла тарелки с завтраком на небольшом столике. Когда вошел муж, принеся с собой запах одеколона «Виталис» и лосьона для бритья «Олд Спайс», она подняла взгляд и уже начала улыбаться, но вместо этого скривилась, увидев, что висит у него на шее.
– Ешь свои сосиски, – сказала она. – Должно быть, тебе в твоем цирке предстоит нелегкий день.
– С удовольствием. Ох, выглядят очень аппетитно.
Он уселся за стол и принялся за еду, жадно набивая полный рот кусками сосиски и картошкой. Джо поставила рядом чашку горячего кофе и села с другой стороны стола.
– Вкусно, – проговорил Палатазин с набитым ртом. – Очень вкусно.
– Не спеши, а то у тебя будет приступ, – предупредила она.
Он кивнул и продолжил уминать завтрак. Когда он прервался, чтобы отхлебнуть кофе, Джо сказала:
– Энди, тебе стоило бы иногда брать выходной по субботам. Ты должен отдохнуть, а то работа и постоянное беспокойство не доведут тебя до добра. Может, позвонишь и скажешь, что остаешься дома? Мы бы прекрасно провели время на пляже.
– Не могу, – ответил он, запивая картошку глотком кофе. – Разве что в следующую субботу.
– Неделю назад ты говорил то же самое.
– Ой, ну так ведь я и в самом деле так думал, но… – Он поднял взгляд на нее. – Ты же понимаешь, почему я должен идти. Возможно, кто-нибудь что-нибудь раскопает.
– Если раскопают, то обязательно тебе позвонят.
Она внимательно наблюдала за ним, ее ярко-голубые глаза смотрели настороженно. Джо сильно беспокоили недавно появившиеся под глазами Энди темные круги и новые морщины, змейками
– Пожалуйста. Я устрою нам сегодня пикник.
– Меня ждут, – ответил он и погладил ее по руке. – А в следующую субботу у нас будет замечательный пикник. Договорились?
– Нет, не договорились. Тебя загоняют до смерти. Ты уходишь из дому рано утром и возвращаешься глубокой ночью. Работаешь каждую субботу, а часто и по воскресеньям. Сколько еще это будет продолжаться?
Палатазин вытер рот салфеткой и вонзил вилку в гору картошки.
– Пока не найдем его, – тихо ответил он.
– Это может вообще никогда не случиться. Возможно, его уже нет в городе или даже в стране. Так почему же именно ты должен пахать как лошадь, отвечать на все вопросы и не слезать с первых полос всех газет? Мне совсем не нравится то, что некоторые о тебе говорят.
Он поднял брови:
– И что они говорят?
– Сам знаешь. Что ты не делаешь всего того, что должен делать, что ты на самом деле не заинтересован в его поимке и вообще плохой полицейский.
– Ох, с этим ничего не поделаешь.
– Пошли их всех к дьяволу! – с ожесточением сказала Джо, и глаза ее засверкали. – Что могут знать о тебе все эти люди? О том, что ты работаешь как каторжный. Тебя должны наградить медалью! Ты пролил кофе на галстук. – Она наклонилась вперед и вытерла пятно салфеткой. – Если не расстегивать пиджак, то ничего не будет видно.
– Хорошо, я постараюсь. – Он отодвинул тарелку в сторону и положил ладонь на раздувшийся живот. – Через пару минут мне нужно уходить. Сегодня в офис должна прийти та девчонка из «Тэттлера», Гейл Кларк.
Лицо Джо скривилась от отвращения.
– Что, хочет еще раз облить тебя грязью? Зачем ты вообще разговариваешь с этой женщиной?
– Я выполняю свою работу, она – свою. Иногда ее заносит, но в целом она безобидна.
– Безобидна? Ха! Именно такие статьи, как у нее, и пугают людей больше всего. Описывать во всех жутких подробностях, что сотворил этот кошмарный gyilkos [12] с бедными девочками, а потом заявлять, будто у тебя не хватает ума, чтобы его остановить! Меня от нее просто тошнит!
12
Убийца (венг.).
Джо поднялась и поставила тарелку в раковину; она пыталась себя сдерживать, чтобы не показать мужу, как ее буквально трясет от возмущения. Кровь сотни поколений венгерских цыган в ней звенела от гнева.
– Люди прекрасно понимают, что это за газета, – сказал Палатазин, облизывая указательный палец и затирая пятно от кофе. Наконец он сдался и отпустил галстук. – Они не верят этим статьям.
Джо хмыкнула, но осталась стоять лицом к раковине. За последнюю пару недель в ее голове постепенно сложилась новая мысленная картина: Энди с пистолетом в руке крадется по коридорам какого-то незнакомого здания, в одиночку выслеживая Таракана, и вдруг огромные цепкие руки тянутся к нему сзади, сжимаются на горле и душат, пока его глазные яблоки не выскакивают из орбит, а лицо не становится сине-багровым. Она покачала головой, отгоняя назойливое видение, и прошептала: