Они жили не так, как привыкли

Бестер Альфред

– Ты раньше встречала здесь этих телезвезд? – спросил он.

– Да. Так как насчет выпивки?

– Конечно, конечно. Но мне бы хотелось немного поговорить о них.

Он подвел ее к табурету перед стойкой бара, сдул пыль и галантно помог ей усесться. Затем он перепрыгнул через стойку, вытащил носовой платок и профессионально навел на красное дерево глянец.

– Это моя профессия, – ухмыльнулся он и принял дружелюбно-безликое выражение бармена. – Добрый вечер, мадам. Приятная ночь. Что желаете?

– Боже, у меня в магазине

был сегодня бурный день. Сухой «мартини». Лучше двойной.

– Конечно, мадам. Хлебец или маслину?

– Лук.

– Двойной сухой «Гибсон». Секундочку. – Майо пошарил на полке и, наконец, достал виски, джин, несколько бутылок содовой, содержимое которых, несмотря на запечатанные пробки, частично испарилось. – Боюсь, наш «мартини» несвежий, мадам. Может, желаете что другое?

– О, ну тогда, пожалуй, скотч.

– Содовая выдохлась, – предупредил он, – и нет льда.

– Ерунда.

Он ополоснул содовой стакан и налил виски.

– Благодарю. Налейте и себе, бармен. Как вас зовут?

– Меня зовут Джим, мадам. Нет, спасибо. Никогда не пью на работе.

– Тогда бросай работу и присаживайся ко мне.

– Никогда не пью на работе, мадам.

– Можешь звать меня Линда.

– Благодарю вас, мисс Линда.

– Ты серьезно не пьешь, Джим?

– Да.

– Ну, за Счастливые Дни…

– И Долгие Ночи.

– Мне нравится. Это ты сочинил?

– Ну, вряд ли. Это обычная присказка барменов, специально для парней. Знаешь, а ты соблазнительна. Только не обижайся.

– Не обижусь.

– Пчелы! – воскликнул вдруг Майо.

Линда вздрогнула.

– Где?

– Запах. Как в улье.

– Да? Я не знала, – равнодушно сказала она. – Я, пожалуй, выпью еще.

– Подожди. Послушай, эти знаменитости… Ты действительно видела их здесь? Лично?

– Ну, конечно. За Счастливые Дни, Джим.

– Наверное, все они бывали здесь по субботам.

Линда задумалась.

– Почему по субботам?

– Выходной.

– А-а…

– А каких телезвезд ты видела?

– Каких только назовешь, – рассмеялась она. – Ты напоминаешь мне соседского мальчишку. Я всегда рассказывала ему о знаменитостях, которых видела. Однажды я рассказала ему, что видела здесь Джига Артура, а он спросил: «Вместе с его лошадью?»

Майо не понял сути, но, тем не менее, был уязвлен. Только Линда собралась его успокоить, как бар вдруг мелко затрясся и одновременно раздался далекий подземный гул. Он, казалось, медленно приближался, а затем стих. Сотрясение прекратилось. Майо уставился на Линду.

– Иисусе! Как ты думаешь, может быть, это рухнуло здание?

Она покачала головой.

– Нет, когда рушится здание, это всегда сопровождается ударом. Знаешь, на что это похоже? На подземку Лексингтон Авеню.

– На подземку?

– Ага. Местный поезд.

– Это безумие. Разве может работать подземка?

– Я и не говорю, что это она. Я сказала, что похоже. Налей мне еще, пожалуйста.

– Нужно поискать

содовой. – Майо исчез и вновь появился с бутылками и огромным меню. Он был бледен. – Лучше возьми что послабее, Линда, – сказал он. – Ты знаешь, сколько стоит выпивка? Доллар семьдесят пять центов. Вот смотри.

– К черту цену! Жить так жить. Сделай мне двойное, бармен. Знаешь что, Джим? Если ты останешься в городе, я могу показать тебе, где жили все эти твои телезвезды… Благодарю. Счастливых Дней… Я могу взять тебя в рекламное агентство и показать их фильмы. Что скажешь об этом? Звезды, как… как Ред… как там его?

– Бербери.

– Ред Бербери и Рокки Гилфорд, и Рокки Кейси, и Рокки Летящая Стрела…

– Смеешься надо мной? – сказал Майо, опять обидевшись.

– Я, сэр? Смеюсь над вами? – с достоинством сказала Линда. – Зачем бы мне смеяться над вами? Я только пытаюсь быть милой. Я хочу, чтобы ты хорошо провел время. Мама говорила мне: «Линда, – говорила она, – запомни о мужчинах одно: носи то, что они хотят, и говори то, что им нравится». Вот что она мне говорила. Ты хочешь, чтобы я носила это платье? – потребовала она.

– Оно мне нравится, если ты это имеешь в виду.

– Знаешь, сколько я за него заплатила? Девяносто девять долларов пятьдесят центов.

– Что? Сто долларов за эту черную тряпку?

– Это не тряпка. Это черное платье для коктейля. И я заплатила двадцать долларов за жемчуг. Поддельный, – объяснила она. – И шестьдесят за театральные туфельки. И сорок за духи. Двести двадцать долларов, чтобы ты хорошо провел время. Ты хорошо провел время?

– Конечно.

– Хочешь понюхать меня?

– Я уже нюхал.

– Бармен, налей мне еще!

– Боюсь, что не могу обслужить вас, мадам.

– Это еще почему?

– Вам уже достаточно.

– Мне еще недостаточно, – негодующе сказала Линда. – Что у вас за манеры? – Она схватила бутылку виски. – Иди сюда, давай, немного выпьем и поболтаем о телезвездах. Счастливых Дней… Я могу взять тебя в рекламное агентство и показать их фильмы. Что скажешь об этом?

– Ты меня только что спрашивала.

– Но ты не ответил. Я могу показать тебе, также, кино. Ты любишь кинофильмы? Я так ненавижу, но не могу отказаться от них. Фильмы спасли мне жизнь, когда произошел большой взрыв.

– Как это?

– Это секрет, понимаешь? Только между нами. Если пронюхает другое агентство… – Линда оглянулась и понизила голос. – Мое рекламное агентство обнаружило большой склад немых фильмов. Потерянных фильмов, понимаешь? Никто о них не знал. Агентство решило сделать из них большие телесериалы. И меня послали на этот заброшенный рудник в Джерси произвести инвентаризацию.

– В рудник?

– Ну, да. Счастливых Дней.

– Почему они оказались в руднике?

– Старые ленты. Огнеопасные. Их нужно хранить, как вино. Вот почему. Итак, я взяла с собой двух ассистенток провести весь уик-энд внизу за работой.