Онлайн Ведьма

Шатил Дарья

— Ниночка, пришли мне профиль автора, я попозже сама почитаю, — попросила Таша.

— Хорошо.

Я подняла глаза и посмотрела на коллегу. В ее взгляде не отражалось ни презрения, ни непонимания или чего-то другого, что говорило бы, что ей не понравилось. Нет, в ее взгляде был лишь интерес. Интерес и немного смеха.

Что ж, знаете, это весьма неплохо. Теперь я воочию увидела, какое впечатление мои тексты производят на читателей. И в глубине под пеленой страха зародилось что-то вроде уверенности.

— Александра Петровна, а вам как? Понравилось? —

обратилась ко мне Нина. Голос у нее был слегка надломленным, и между словами то и дело проскакивали смешинки.

— Неплохо, — коротко ответила я, решив не заниматься самолюбованием и не нахваливать себя. В моей больной фантазии это выглядело бы так: подходит, значит, не-вполне-Удачливая-Ведьма к зеркалу и начинает нализывать свое отражение и приговаривать, что краше в мире точно нет. От такого сравнения меня аж передернуло, и Нина, наверное, как-то не так восприняла мою реакцию, потому что горько вздохнула и прикрыла тему.

А я облегченно выдохнула, когда стажерка принялась во всеуслышание обсуждать мой синяк и то, на какие жертвы я иду во имя работы. Все-таки эта тема была куда безопаснее, и плевать, что мой глаз успели сравнить со всеми овощами фиолетового цвета. Я лично считала, что фиолетовыми могут быть только баклажаны, но благодаря Нине узнала, что фиолетовыми могут быть даже помидоры.

Собственно у родителей Нины оказалась своя ферма, что немало меня удивило. Вот не вязался у меня образ идеальной Ниночки — блондинки, которой впору на обложку журнала, — и фермы. Даже моя больная фантазия не могла представить Нину в костюме доярки. В обтягивающем платье, на каблуках и возле богатого папика — без проблем. В резиновых сапогах и платочке в горошек на грядочке с помидорчиками? Увольте.

Пока они с Ташей разговаривали, я успела доделать раскадровки и в относительно приподнятом расположении духа отправилась к Психчинскому. На то, чтобы злиться на босса, у меня не было ни сил, ни желания. Я была слишком вымотана как морально, так и физически, но все же довольна тем, что успела доделать все до назначенных пяти часов.

Заходить к боссу с подбитым глазом, как жертва мордобоя, не хотелось, поэтому на нос я нацепила большие солнцезащитные очки в черепашьей оправе, которые мне великодушно одолжила Нина.

Кабинет у Психа был просторный и светлый, как и все другие кабинеты в нашем агентстве. Много стекла и хрома. И если наш с Ташей кабинет был полон всяких личных вещичек вроде запасных туфель, книг, цветов и фотографий в рамках, то кабинет Психчинского был обезличен. Только папки с проектами на полках, да стол с креслом. Чистый лист и свободное рабочее пространство.

Еще в годы стажировки я придумала для себя объяснение его стремлению к порядку. Он пытался создать вокруг себя чистое пространство, где все лежало бы на своих местах, потому что в его голове тараканы плясали джигу на мусорной свалке.

Псих что-то увлеченно печатал на компьютере, когда я вошла и протянула ему папку с законченным проектом. Если он и заметил мой странный вид, то никак не отреагировал. А я тем временем внимательно

изучала его лицо через стекла солнцезащитных очков. Хмурые брови, темные серьезные глаза, плотно сжатые губы. Весь его вид говорил лишь о том, что ему было не до меня. Ему не было жалко меня или стыдно из-за своего поведения, нет, ему было абсолютно все равно. У меня даже возникла мысль, что он забыл о своей дурацкой выходке. А еще я мысленно помолилась своим сильным предкам, чтобы он забыл и о моей не менее дурацкой выходке.

От этого мне стало как-то мерзко на душе. И причина, как ни странно, была проста: мне было обидно. Казалось бы, я изучила его вдоль и поперёк! Но в тоже время он умудрился меня обхитрить. Я не любила быть проигравшей. Была ли это уязвленная гордость или гипертрофированное чувство вины, которое мамочка сознательно во мне взрастила, я не знала, но стоять перед Психчинским и помалкивать, будто ничего не произошло, было сложно. Хотелось кричать.

— Хорошо, Александра Петровна, можете быть свободны на сегодня, — сказал он после того, как бегло просмотрел проект, и, закрыв папку, отложил ее в сторону.

И все? Ничего больше не надо переделывать? Не веря своим ушам, я все-таки спросила:

— Вас все устраивает?

— Более-менее. Я сам доработаю материал к завтрашней презентации, — сухо ответил он.

Что? Завтрашней?

У меня дернулся глаз. Значит я в поте лица доделываю ему рекламный проект, забиваю на свой подбитый глаз, забиваю на врача, а он говорит, что доделает все сам, и вообще презентацию перенесли? Это что, продолжение вчерашнего? Мне хотелось его ударить, но, затолкав агрессивные порывы поглубже, я максимально вежливо спросила:

— Прошу прощения, Сергей Павлович, но разве презентация назначена не на сегодня?

— Президент их компании улетел в Москву, поэтому они перенесли встречу, — рассеянно ответил он. — А проводить ее онлайн они не захотели.

Меня аж передернуло от его слов. Он ведь даже не подумал предупредить меня о таких существенных изменениях! В этот момент мне хотелось высказать ему все, что я думала о нем. Но нет, я промолчала, как и всегда. Я не сказала ему ни слова из того, что на самом деле вертелось на языке. Можете считать меня трусихой, но мне дороги моя работа и моя должность.

— Поняла Вас. Удачного дня, до свидания, — ответила я, стараясь не выпустить свой гнев наружу, и развернулась, чтобы вылететь из кабинета. В этот момент очки слетели с моего носа и глухим звуком приземлились на пол.

А я увидела, как округлились глаза Психа, и в них появилось нечто похожее на гнев.

— На тебя напали?

«Только если вы — ментально!» — хотелось сказать мне, но я смолчала и покачала головой.

— Ударилась в автобусе.

— Вон оно что, — протянул он, откинувшись на спинку кресла, а взгляд просветлел. Перемена была настолько быстрой, что, не знай я его много лет, — и не заметила бы. А еще заметила, что он мне не поверил — столько скепсиса было в его взгляде. Хоть ковшом вычерпывай, до дна все равно не доберешься.