Оно-но-Комати
Шрифт:
…Впервые я начала писать стихи, когда была наказана и закрыта в чулане. Помню, в тот день в наше поместье приехали дальние родственники, чтобы отметить День Поклонения Богу Луны Цукиеми. Я озорничала и по чистой случайности перевернула жертвенное блюдо для храма. Помню мама была очень сконфужена, а отец удручён из-за того, что подобное произошло прямо перед гостями. В мои времена это считалось неслыханной дерзостью.
Служанки увели меня в детскую комнату, и оттуда я слышала обрывки разговора.
– Мий-око,
– Но, ведь, Оно-но, она ещё совсем ребёнок.
– И, тем не менее, она нуждается в наказании. Она должна научиться почитать Цукиеми, иначе бог разгневается на нашу дочь, и в жизни её оставит удача.
Так впервые я была заперта в чулане. Было ли это реальное наказание для меня? Возможно, тогда для отчаявшегося ребёнка оказаться в чулане среди веселья, которого он был лишён, явилось в действительности реальным наказанием. Однако, если б я знала тогда, как обойдётся со мной судьба, я приняла бы этот чулан за благо.
К тому же, я очень боялась темноты, а в чулане было темно.
– Отпустите меня! Пожалуйста, отпустите меня! Я буду почитать Цукиеми! Это блюдо с рисом случайно выпало из моих рук.
Но никто не слышал меня.
И тогда в темноте я вдруг увидела светящееся существо. Я протёрла глаза, потому что боялась, уж не брежу ли я. Однако существо не исчезало.
– Может быть, ты – коварный Кицуне, способный вселяться в людей и их сны?
Кицуне – это демон-лис с девятью хвостами, он часто появляется перед детьми, и тогда по ночам они кричат от страха. Кицуне может принимать любой облик. Однако существо улыбалось мне своею доброю улыбкой, и я поняла, что ошиблась.
– Я – твоя душа, – вдруг совсем неожиданно ответило сияющее существо.
– Но разве может душа разговаривать со мной? – удивилась я.
– А разве ты когда-нибудь общалась со своей душой?
– Нет.
– Ты была занята играми, и никогда не обращала на меня внимания. Сейчас тебе одиноко и грустно, ты наказана за свой детский проступок. Но чтобы тебе не было скучно и одиноко, ты можешь общаться со мной.
– Общаться? Как?
– Стихами, ведь я – внутренняя поэзия твоего сердца.
Я тогда была всего лишь ребёнком, и не поняла, что сказала мне моя душа. Однако затем мне показалось, что услышала какую-то грустную песню. Это пело светящееся существо, которое назвалось моей душой.
….Я дорогою грёз
Вновь украдкой
Спешу на свиданье
В сновидениях ночных –
Но, увы, ни единой встречи
Наяву не могу дождаться.
…
Печальна жизнь.
Удел печальный дан
Нам,
Смертным, всем.
Иной не знаем доли.
И что останется?
Лишь голубой туман,
Что от огня над пеплом
Встанет в поле.
……
Те слова,
Где сквозят печали и
Привязали меня
К жизни
В этой юдоли бренной,
Из которой уйти хотела……
– Откуда эти красивые стихи? – спросила я.
– Это – твои стихи, – ответило сияющее существо.
– Мои?
– Не удивляйся, это действительно твои стихи, просто тебе нужно быть ближе со своей душой. Но сегодня тебе как раз выпала такая возможность.
Помню, в тот вечер я очень долго плакала, и меня кто-то разбудил. Это была моя старшая сестра Хакира.
– Неужели всё это время я спала? – спросила я.
– Да, ты спала. Мы решили, что тебе очень плохо в этом чулане, поэтому родители простили тебя и прислали меня.
На подносе у Хакиры я заметила рисовые шарики в соевом соусе.
– Ты принесла мне поесть?
– Конечно, должно быть, ты голодна, ведь прошло столько времени.
– А где гости?
– Они уже уехали в своё поместье «Ми-яко».
– Значит, я здесь находилась около суток?
– Да, сестрёнка. Ты, ведь, очень боишься темноты, разве не так?
– Нет, уже не боюсь, – ответила я Хакире.
В тот день о своей встрече с сияющим существом сестре Хакире я так ничего и не рассказала. Я думала, она всё равно бы не поняла меня, потому что поэзия была слишком далека от мыслей сестры. Она всегда считалаь приземлённым человеком, хотя я так до сих пор и не узнала душу Хакиры. Она была чиста, как день, светла, как солнце и умела сопереживать, а это качество я всегда ценила в людях.
С тех пор я стала уединяться на побережье Японского Моря, но раньше я сидела, просто созерцая заоблачные дали, а теперь я брала с собой немного бумаги или длинные дощечки, чтобы писать. Природа навевала на меня романтические мысли, и стихи сами собой лились из моего сердца.
Сначала я внимательно прочитывала то, что было написано мной за день под спокойный плеск прибрежной волны; затем я перестала читать. Я просто писала, но никому не показывала своих творений.
Однажды я услышала, как после ужина между собой разговаривали мои родители. Я прислушивалась к тишине надвигающегося вечера.
– Мий-око, я тебе не кажется, что наша Оно-но очень изменилась в последнее время?
– Почему Вы так думаете, господин?
– Я не думаю, я вижу.
– Возможно, наша дочь повзрослела.
– Нужно начать присматриваться к будущим женихам.
– Но, ведь, она же – ещё совсем ребёнок. Рано думать о замужестве. И потом, сначала нужно выдать замуж Хакиру.
Я слышала, как отец прошёлся вдоль комнаты.
– Учитывая болезнь Хакиры, вряд ли кто-нибудь возьмёт её замуж.
– Не говорите так, господин. Хакира – добрая девушка, и она так славно ухаживает за садом. У нас очень красивый сад.