Оно вершится…

Уокер Джонатан

– Гор и молот его, – выдохнул Рагнар. – Они же все чокнутые!

– И совершенно непредсказуемые, – кивнул Брокен. – Не высовывайся.

– Веди нас, Дух-Огородник! – Жрец поклонился Ширлу и укусил себя за руку.

Дракончик поднялся в воздух, внимательно изучил собравшихся и сложил лапы на груди:

– Во имя потсветания оода жучиного повелеваю!

– Чего он сказал? – Рагнар прищурился, словно это могло улучшить его слух.

– Он повелевает, – объяснил Брокен.

– Магичефкое ястение помефтить… – Ширл поднял вверх палец, украдкой оглядывая полянку. – Ф дупло! – Дракончик пронзил лапой воздух, указывая на старый дуб, за которым прятались его друзья.

– Исполнять! – воскликнул жрец.

От толпы отделилась

пожилая женщина в черном с белыми точками сарафане. В руках она бережно несла глиняный горшок с кустиком Маракуйяны. Эльфийка подошла к дереву, дупло которого казалось ртом, открытым при виде происходящего, и подняла растение над головой.

– Фтоять! – вдруг крикнул Ширл, заставив вздрогнуть всех присутствующих. – Светочьком впъяво!

Эльфийка повернула куст в указанную сторону и медленно опустила горшок в дупло.

– Да буфет щастье ковням его! – заключил дракончик и повернулся к жрецу.

– Что нам делать теперь? – возопил тот, умоляюще протягивая руки к Ширлу.

– Тепевь вы долвны быфтво вевнуться ф свое огово, еть на живот и ежать до утва.

– А потом?

– Потом ты пидефь сюда и ефли куфт буфет в дупфе, то жевтва вафа не угодна. Токта жди вевикой беды!

– Схвати и расчлени! – Жрец шлепнулся на землю, стал загребать руками хвою и листья и посыпать себе голову.

– Чего это он? – прошептал Рагнар.

– Закапывается, – ответил Брокен. – Многие жуки закапываются, когда им страшно.

– А если куста не будет? – наконец нашел в себе силы жрец.

– Токта вадость тебе и твоим лифинкам!

– Лифинкам? – Рагнар пихнул локтем Брокена.

– Личинкам. Радость тебе и твоим личинкам, – объяснил лучник.

– Тепевь бегифе! – Ширл махнул лапами.

– Э-э… – Жрец явно не понял веление Духа.

– Бегифе, бегифе. – Дракончик продолжал махать.

– Бежать? – робко переспросила дама в горошек.

– Ефтефтвенно! – возмутился Ширл. – Кто пейвым пиибежит, тому буфет щастье!

Эльфы повскакивали с земли и бросились бегом в свою деревню. С некоторых слетали жучиные украшения, но никто даже не обернулся. Замыкали забег жрец и его свита. Когда топот Темного племени стих вдалеке, Рагнар и Брокен выбрались из своего укрытия.

– Ну, ты выдал. – Викинг протянул Ширлу руку.

– Ты мне фубы дафай! – Дракончик пожал руку викинга и начал снимать с себя растительный наряд.

Брокен осторожно вынул горшок с Маракуйяной и внимательно осмотрел растение:

– Как же они согласились принести его в жертву?

– У них этих кустов целая оранжерея. – Ширл вернул зубы на место и облегченно выдохнул. – Они его не воровали у Светлых. Видимо, твои соплеменники просто не умеют ухаживать за растениями. Или его спер кто-то из своих.

– Не может быть…

– Может. Поверь Духу. – Дракончик уселся на плечо викинга.

– Пойдем? – Рагнар слегка толкнул плечом Брокена.

– Пойдем, – ответил за лучника Ширл и треснул викинга по лбу: – Комар!

* * *

Абракадабр покинул Промежуточную Канцелярию, вышел на берег Серединного пролива, обернулся деревянным солдатиком и, пробравшись сквозь армию Мурляндии, исчез в лесочке. Там он принял свой обычный облик, что доставило волшебнику несказанное удовольствие. Абракадабр порядком вымотался, изменяя форму тела по нескольку раз в день. Немного передохнув, он заглянул в уже знакомый курятник и через час оказался в своей тайной пещере в самом сердце Черных Дебрей. Там он тщательным образом проверил содержимое плетеных ящиков для бумаг и убедился в скверной догадке – нужных документов здесь не было. Это означало, что Абракадабру предстояло путешествие в Химерику. Друид умылся, переоделся и, не переставая браниться на Кадастров, отправился в путь.

Страна переселенцев, авантюристов и богачей встретила волшебника песчаной бурей. Погодные неполадки были здесь в порядке вещей. Словно боги избрали этот континент

в качестве площадки для испытаний. Воздушные вихри, разливы рек и извержения вулканов происходили в Химерике круглый год. Местные жители так привыкли к подобному ритму жизни, что им стало чудиться, будто прочего мира не существует вовсе. Они почти уверились в мысли, что события, предназначенные для всей Эйлории, происходят только на их земле, а в других краях царит смертная скука. Это привело к завышению самооценки и, как следствие всех упомянутых компонентов, к практически полному незнанию географии.

Абракадабр, предпочитавший без крайней необходимости не попадать в Химерику, тем не менее, отлично знал местные нравы. Единственным, что обладало здесь волшебной силой, были деньги. Поэтому, едва выбравшись из Системы Переходов и Пересадок, друид дошел до ближайшей фермы, купил лошадь и вскоре прибыл в небольшой провинциальный город под названием Кикимор-Сити. Там он сел на паром, пересек Кикимор-Ривер, еще немного потрясся в седле и, окончательно измотанный, очутился на холме возле Кикимор-Вуд. Мрачный и величественный лес не обратил никакого внимания на тяжело дышащего старика, въехавшего под сень вековых вязов. Несмотря на то что Абракадабр не был здесь уже очень давно, память не подвела его, каждый раз выбирая нужное ответвление тропинки. Мощные стволы стали потихоньку расступаться, пока двумя стройными рядами не образовали аллею, которая упиралась в живописную поляну. В ее середине высилась башня из серо-фиолетового камня с черепичной кровлей и флюгером на макушке. Одинокая и неприступная, она каждый раз захватывала волшебника своим видом. Две тысячи лет назад юный влюбленный чародей создал эту башню и подарил своей ненаглядной – прекрасной Мутильде.

Даже сейчас, когда до очередного раздела мира оставались считаные часы, Абракадабр не устоял перед сокрушительной волной воспоминаний. Он позволил себе спешиться и прогуляться по аллее пешком, вспоминая те чудные времена, когда в его жизни существовали другие заботы, кроме нескончаемого спасения окружающих.

Весна в тот год выдалась особенно очаровательная. Она пришла рано и быстро захватила Принтонскую Академию Магов и окрестные земли. Все ученики сделались мечтательными и рассеянными, они ходили по двору, глупо улыбались и подставляли лица теплым лучам солнца. Преподаватель неестественных наук, коим тогда и являлся Абракадабр, не был исключением из общего сезонного помешательства. Он частенько сидел на перилах балкона своего кабинета и болтал ногами, рассматривая бледный изгиб далеких гор. Казалось, сам воздух источал радость, и волшебник поглощал его полной грудью, легкомысленно заплетая в косичку собственную бороду. Запах черемухи переплетался с дымом костров, в которых садовники сжигали прошлогодние листья, прохладный еще ветерок трепал волосы, и эти простые будничные удовольствия затмевали собой все иллюзорные сокровища мира.

И вот, среди этого праздника пробуждения, явилась она.

Во вторник, сразу после обеда, видавшая лучшие времена и потому устало скрипевшая карета привезла в Академию новую преподавательницу лавхимии. Орлиный взгляд сидевшего на своем насесте Абракадабра сразу выхватил из общей кутерьмы точеную фигурку в скромном сером платье, с чемоданом в руке. Даже на том почтительном расстоянии, что разделяло двух молодых людей, они встретились глазами, и в ту же секунду самая непостижимая в мире сила пронзила обоих. Маленький пухлый ребенок с крыльями и луком, в существование которого верят некоторые семейные чародеи, ловко нанизал новых жертв на свою стрелу. Мир остановился, весна забылась, и все, кроме васильковых глаз, перестало существовать для Абракадабра. Мутильда, которая впоследствии отрицала тот факт, что видела глаза юноши так же хорошо, как он ее, как ни в чем не бывало изящно проследовала через двор и скрылась за дверью главного входа. Небо перевернулось, и Абракадабр упал с балкона.