Онюшка
Шрифт:
– Проголодалась, моя маленькая, – лицо тети расплылось в ласковой улыбке, – сейчас я тебя покормлю.
Наталья взяла дочку на руки, спустила рубашку с плеча и выпростала большую белую грудь.
Любушка закрутила головой в поисках соска и, ухватив
Это было уже не интересно, и Онюшке захотелось уйти. Она тихонько стала пятиться к двери.
– Ты приходи Любушку нянчить, когда немного подрастёт. И, Онюшка, спасибо тебе. Кабы не ты, не было бы у меня такой чудесной дочки.
***
– Мама, а я, когда народилась, такая же сморщенная и некрасивая была как Любушка? – пытала Онюшка вечером мать.
Ольга рассмеялась и прижала к себе дочку.
– Ты у нас родилась сразу красовитая, чисто королевна, скажи, отец?
Иван подмигнул дочке и, ухватив её своими сильными руками, подкинул высоко-высоко, до самого потолка.
Онюшка испуганно взвизгивала, а внутри неё всё замирало от счастья, такого огромного, что его хватило бы на весь мир.
***
Одиннадцатый годок Онюшке пошел. Подросла, вытянулась. Иван с ярмарки штуку ситчика нарядного привез, Ольга нашила обновок: свекрови и себе новые юбки и кофты, свекру да мужу – рубахи, а Онюшке – сарафан длинный и кофточку белую, ворот у которой крестом вышила. А из лоскутков куклу смастерила для Онюшки, волосы из кудели приделала. Глаза да рот карандашом химическим девочка сама нарисовала.
Вдруг вскочила
– Онюшка, давай отложим шитво, нехорошо мне, видно, съела чего-то.
А дочка головой покачала.
– Маманя, у тебя в животе клубочек мерцает живой. Как у Зорьки нашей, когда она теленочка ждала.
Обмерла Ольга, а потом радостью озарило: подтвердила дочка то, во что сама поверить боялась. Затяжелела она опять, наконец.
Беременность на этот раз протекала трудно. Середина её на жаркие летние месяцы пришлась. Ольге было плохо, голова кружилась, ноги отекали, низ живота постоянно ныл. Свекровь хоть и ворчала, но всё же оберегала невестку от тяжелой работы. Оставила ей только домашние дела: тесто замесить, корову подоить. А уж в огороде Маланья сама справлялась, да и Онюшка была бабушке в помощь.
Вечером перед сном Иван прижимался ухом к уже заметному животу жены, слушал, как толкается ребенок изнутри, улыбался:
– Парень, должно. Вон как пинает. Наследника родишь, Зимина.
Ольга вздыхала:
– Скорей бы уж, тяжело мне, устала я.
А Онюшка слушала и обижалась:
–А я не ваша, что ли? Не Зимина? Ты, папаня сам говорил, что я вся в тебя пошла характером.
– Да наша, наша, – смеялся отец. – Только ты замуж упорхнешь и мужнину фамилию примешь. А сынок-то продолжателем рода будет.
Конец ознакомительного фрагмента.