Опаленные сердца

Дрейк Шеннон

Ее глаза светились, в них была такая прекрасная, доверчивая синева.

Он проглотил комок и молча взбил свою подушку.

– Йен, – прошептала она, прижимаясь к нему, – теперь мы действительно уничтожим его. Клянусь Богом, мы это сделаем! Теперь, когда мы вместе, ничто не сможет нас остановить.

Он не ответил, только укрыл ее одеялом.

Кэш Уэзерли, сидевший перед камином, глядя в огонь, вдруг повернулся всем телом к Дженсону.

– Значит, ты говоришь, его почти повесили?

– Мы

все сделали, как надо, па! Макшейн уже болтался на веревке, но ее перебили выстрелом.

– И кто его освободил? – злобно спросил Кэш.

– Она, па, Энни Макшейн. Уэзерли взглянул на сыновей.

– Вы уверены? Чтобы выстрелом перебить веревку, нужно быть отличным стрелком.

– Она стояла на балконе, па, и стреляла оттуда.

– Совершенно голая, – добавил Карл.

– До этого к ней ворвался Джош Мейсон, но Макшейн застрелил его. Тайлер Гриссом обвинил его в убийстве, и нашим людям удалось вытащить Макшейна из салуна. На него уже надели веревку, но когда она уже почти затянулась на его шее, раздался выстрел, и он оказался на свободе. Она стояла на балконе, как королева.

– Совершенно голая, – повторил Карл. – Красивая женщина, па.

– Дьяволица, – пробормотал Кэш.

– Да, Мейсон думал то же самое. Если бы этот идиот не захотел поразвлечься с нею и сразу притащил ее сюда, то остался бы жив.

– В общем, па, она выстрелила и освободила Макшейна. Он выхватил у кого-то ружье и вместе со своими дружками обратил наших людей в бегство. Настроение толпы сразу изменилось, все начали кричать, что нужно повесить Тайлера, им было обидно уходить, никого не вздернув. Но Макшейн не позволил… и Тайлер сидит в тюрьме.

– Как я понимаю, Макшейн почти висел на дереве… но стал хозяином положения. Джош умер, а Тайлер – за решеткой. И знаете, что это доказывает, парни?

– Что, па? – осторожно спросил Карл.

– Что меня окружают сплошные идиоты, и, сколько я ни бьюсь, у меня с вами ничего не выходит. Поэтому я до сих пор не могу рассчитаться с Макшейном и Энни, но обязательно это сделаю. Вы понимаете, что это значит?

– Что, па? – спросил, в свою очередь, Дженсон.

– Это значит, – ответил Кэш, тыча пальцем в сыновей, – что мне придется самому отправиться в салун и пристрелить Макшейна. Это значит, что Энн мне тоже придется увезти самому. Это значит, что вам придется идти за мной, парни, и помогать мне. Потому что я больше не намерен терпеть неудачу. Я сам займусь этим и, клянусь Богом, сделаю это быстро и без всякой пощады!

Карл взглянул на Дженсона. Отец хватил через край, он прямо одержим манией убийства.

Это было ужасно.

Даже для них.

– Энни, я люблю тебя.

Но Йен сказал это слишком поздно. Прижавшись к нему, она глубоко и ровно дышала, чуть приоткрыв рот.

– Энни, я люблю тебя, – повторил он, нежно убирая с ее лица разметавшиеся волосы, – и это многое меняет…

Все эти годы он жил только ради мести. Справедливость на его стороне. И если есть на свете

человек, больше других заслуживающий смерти, так это Кэш Уэзерли. Теперь все изменилось. Потому что в его жизнь вошла Энни.

Он должен отомстить.

Но он хотел жить. Больше того, он хотел, чтобы жила она. Он хотел верить в будущее, иметь будущее. И он не хотел ее потерять, не хотел подвергать опасности. Он не хотел, чтобы она даже приближалась к Кэшу Уэзерли.

Но он уже не может остановиться…

Да и Кэш Уэзерли теперь не остановится. Он хочет убить его, хочет получить Энни и салун. А если он вскоре разнюхает, что она его грабила…

Он знает этого ублюдка. Ему известны его жестокость, абсолютное отсутствие совести и полное пренебрежение к человеческой жизни.

Нужно отправить Энн отсюда. Но делать это тактично.

Она должна уехать. Другого выхода нет.

Глава 22

Энн проснулась счастливой. Он знает правду. И, главное, все понял. Ведь он тоже был там и чувствовал то же, что и она, – боль, ненависть, гнев, беспомощность. Теперь больше нет тайн, и это делало ее счастливой.

Она открыла глаза и увидела, что Йен проснулся. Опершись на локоть, он задумчиво глядел перед собой, но, почувствовав ее взгляд, сразу улыбнулся. Неожиданно для себя Энн смутилась. Теперь все по-другому. У них появилось будущее.

– Что? – спросила она. Иен повернул голову и удивленно поднял брови. – О чем ты думаешь? Почему ты так смотришь на меня?

Он расхохотался.

– Я не смотрю. Я наблюдаю.

– Наблюдаешь?

Он дотронулся пальцами до ее щеки.

– Наблюдаю, как солнце забирается в твои волосы и они становятся золотыми. Наблюдаю за твоим лицом, твоим дыханием, за движением твоих губ. И радуюсь, что ты рядом. Живая.

Она взяла его руку, прижала к щеке, потом к сердцу.

– Совершенно живая, – прошептала она. Он наклонился и поцеловал ее.

Огонь его желания, прорвавшийся сквозь нежность поцелуев, снова обжег Энн, вызвав ответную реакцию. Солнечные лучи, проникавшие в комнату, ласкали их сплетенные тела.

Руки и губы Йена спускались от ee затылка к плечам, по спине, затем руки нежно переворачивали ее, а губы неутомимо продолжали свое путешествие. В лучах танцевали пылинки, солнце поднималось все выше, но они ничего не замечали. Когда наконец спазмы наслаждения пронзили ее тело и постепенно затихли, она долго лежала, едва дыша от переполнявших ее любви и нежности.

Потом на нее вдруг словно повеяло холодом.

Месть.

Но она сама этого хотела, не так ли? Она никогда не откажется, никогда не простит Кэша Уэзерли. И как бы она ни любила Йена, какое бы счастье ни наполняло ее, она обязана выполнить свой долг, даже если он попытается удержать ее.

Она взглянула на мужа. Он опять думал о своем. Может, о том же?

– Куда мы пойдем отсюда? – тихо спросила она. Раздавшийся стук помешал Йену ответить.

Он едва успел натянуть простыню на свое обнаженное тело.