Опаленные войной
Шрифт:
Когда сорхор подошли ближе, со стен полетели большие камни и бревна. Последние слетали со стен и, подскакивая, катились, ломая врагу ноги. Нападающие несли потери, но все же отступать не собирались. Первые лестницы стукнулись о камень стены, и вот уже воины врага карабкаются по ним через баррикады!
– А ну, навались! – раздался рядом зычный голос Эймса.
Он и несколько солдат с помощью длинной жердины оттолкнули лестницу в сторону. Раздались истошные вопли покалеченных врагов. Сержант нацелился на следующую лестницу. Я поспешил на помощь его команде. Мы уперли раздвоенный конец жердины
Бросив затею с лестницами, враги попытались атаковать завал в пешем строю, но тут их ждал сюрприз в виде подготовленных накануне ледяных горок. Оскальзываясь, враги скользили вниз, а вдогонку летели камни.
Неожиданно со стороны врага затрубил рог. Противник начал отход. Норды не побежали под нашим натиском, а именно отошли, организованно, как настоящие воины. Фуркарс опустили топоры. Эймс и его люди присели, тяжело дыша. Стало ясно, что это конец штурма. Я спустился со стены и поспешил к пролому. Там я повстречал Эйо.
– Ну как? – спросил я.
– Весело, – махнул рукой рыжий, пот струился по его лицу. – Скользкие горки оказались для них исключительным сюрпризом. Моим ребятам даже не пришлось пускать в ход топоры. Конечно, лучники доставили нам немного хлопот, но в целом испытание ледяной баррикады прошло успешно. Самых ловких мы просто накалывали на копья. Удивительно, насколько беззащитным становится человек, оказавшись на скользкой поверхности.
– На стенах тоже все в порядке. Ни один не взобрался, – сказал я.
– Ясно, – протянул Эйо. – Не нравится мне это.
– Почему? – спросил я.
– Штурмовали не в полную силу.
– Как «не в полную»? Мы же столько народу положили!
– Вот это меня и волнует, дружище, – Эйо потер лоб. – Если этот их великий вождь может запросто пожертвовать столькими бойцами, представляешь, сколько еще у него народу там, в лагере?
Я задумался, но не о количестве врагов, а о том, почему норды продолжали пытаться взять руины, почему выполняют самоубийственные приказы вождя и до сих пор не взбунтовались? Подошел Эймс, снял шлем, посмотрел на меня.
– Ты чего, дружище?
Я пояснил.
– Видишь ли, – ответил сержант, – я и сам этими вопросами задавался, а потом с нордами поговорил… не хотят они иной участи. Подчинение вождям у них в крови.
– Не бывает таких людей, которые бездумно стремились бы к смерти.
– Они не хотят умирать, они хотят побеждать и захватывать, любой ценой, и чем страшнее и сильнее враг, тем слаще для них победа. Это страсть, да такая сильная, что ради нее они готовы пожертвовать жизнями.
Я ничего не ответил, лишь хлопнул сержанта по плечу и направился к полуразрушенному куполу проведать сестер. Они ухаживали за ранеными. Новоприбывших было немного, лишь несколько воинов с резаными ранами и несколько раненых стрелами. В легких случаях норды старались обойтись без помощи, многие даже отказывались от нее, боясь, что не останется
Я долго наблюдал за ними, молча стоя в стороне. Они были так увлечены, что мне не хотелось им мешать. Я уже собирался уйти, но что-то задержало внимание. Я присмотрелся. Ули меняла повязку одному из воинов. Все как обычно, норд лежит с закрытыми глазами. Повязка чистая, пациент явно идет на выздоровление. Но что же? Что?
И вдруг я понял – кристал-лампиер, что висел на шее у воина – светился! Не так ярко, как у Арка, но все же – светился! Я присмотрелся. Сомнений быть не могло. Кристаллы реагировали на действия сестры.
– Вот это да… – прошептал я. – Неужели и они получили часть дара Духа Дормира?
Неслышно я вышел из лазарета. Почему-то очень захотелось побыть одному. Я пошел прочь, долго бродил по развалинам. Стемнело. Перекрикивались воины, дежурившие на стене. Горели сторожевые костры. Наконец я нашел место, где меня никто не мог бы побеспокоить. Я сел под огромным камнем, бывшим когда-то частью постамента, завернулся в плащ и закрыл глаза. Сознание долго не хотело успокаиваться, лезли разные посторонние мысли. Но вот через некоторое время я расслабился и перед внутренним взором заструился знакомый колдовской туман.
«Вар Ло!» – позвал я.
«Я здесь», – отозвался голос.
«Мне нужно тебя кое о чем спросить».
«Что тебя интересует?»
«Тот дар, что мы получили в Виллоне, он достался только нам или был еще кто-то?»
«Почему ты спрашиваешь?»
«Я видел сегодня, как Ули зажигает кристаллы у нордов».
«Я повторю то, что говорил тебе уже много раз. Магия – это сложная штука, – ответил Вар Ло. – У нее свои часто совершенно непонятные законы. И нет никакой возможности точно предугадать, какие последствия будет иметь то или иное магическое действие».
«Насколько я помню, хранители думали иначе…»
«Хранители… – Вар Ло задумался. Пауза продлилась долго, но я терпеливо ждал. Наконец голос зазвучал снова. – Хранители были глупцами. Они наивно полагали, что могут управлять магией, как правили своей империей. Но магия не империя. Магия – великая могущественная сила! А хранители этого так и не поняли, и когда, желая перехитрить дорсов, решили использовать магию, чтобы пробудиться, они запустили процесс с необъяснимыми последствиями. Ты спрашиваешь, откуда у твоей сестры частичка дара Духа? Я думаю, в тот миг, когда невежда Дормир выпустил свою энергию в мир, она досталась всем виллонцам, просто кому-то досталась лишь частичка, а кому-то огромный кусок!»
«Если у сестер тоже есть дар, что с ним делать?» – спросил я.
«Думаю, было бы правильно развивать в них это умение».
«Как?»
«Так же как я развиваю его в тебе».
«Не уверен, что эта идея мне нравится…»
«Ты чего-то боишься?»
«Магия опасна. А сестры так много пережили. Я боюсь, что для них это будет слишком большим испытанием».
«А мне кажется, это отвлечет девушек от той боли, которая мучает их».
«Ты так думаешь?»
«Магия способна творить чудеса, Дарольд».