Опальные воеводы
Шрифт:
Осенью Дмитрий Вишневецкий вновь выступил в поход и взял Ислам-Кермен. Вместе с русским отрядом казаки погрузили в ладьи захваченные пушки и увезли их на Хортицу. Несколько осмелев от бездействия больших московских полков, Девлет-Гирей весной сам пошёл на Хортицу, погубил в двадцатидневном жестоком сражении множество воинства и бежал с большим срамом.
В то же время с другой стороны великой Пустыни пятигорские черкасы, перейдя добровольно на службу России, захватили два ханских города, Темрюк и Тамань. В Крыму уже назревал переворот: влиятельные мурзы замышляли убить Девлет-Гирея и посадить
Чудо могло спасти Крымское ханство — оно и произошло. Тайными каналами Девлет-Гирей был извещен, что московский царь не желает идти на него войной и хочет примирения. В декабре 1556 года в Москву прибыло крымское посольство. Хан отпускал всех пленных, взятых при Судьбищах, числом пятьдесят, и триста захваченных им купцов. В январе посольство благополучно завершилось согласием крымского и московского царей быть в крепкой дружбе и на недругов стоять заодно!
В следующем году русские отряды были удержаны от продолжения войны в Диком поле. Брошенный без помощи, под напором османского войска, в котором были и арнауты (албанцы), и валахи, и другие султанские подданные с балканских земель, Вишневецкий был вынужден оставить Хортицу. Напрасно указывал он, что, пока русская граница крепка и Хортица в его руках, крымцам ходить войной никуда нельзя.
Царь московский понимал, в отличие от прямодушного Вишневецкого, что его крымскому «брату» нужно «покормиться», чтобы выстоять, и не хотел закрывать тому дорогу на Украину, Белую Русь и Польшу. Непонятливый Вишневецкий закрепился в Черкасах и Каневе. Пришлось царю Ивану Васильевичу послать ему приказ сдать эти города и уходить в Белёв, жить там мирно в пожалованных вотчинах.
Однако недооценил Иван Васильевич хана. Как только исчезла прямая угроза русского меча и Вишневецкий оставил Днепр, Девлет-Гирей мигом потребовал, чтобы для мира царь московский стал присылать в Крым поминки побольше и платил дань такую, какую хану польский король даёт.
— Иначе, — сказал Девлет-Гирей, утверждая с московским царем договор, — мне мир не в мир!
Послал Иван Васильевич в Крым гонца хана уговаривать, чтобы он неуместную между «братьями» безлепицу оставил. В подкрепление пришлось вновь отправить на Днепр Вишневецкого. Отправить-то князя было легко, да остановить трудно.
Был у московского царя с крымским ханом договор, что пойдет татарский царевич (калга-султан) разорять и кормиться в Литве. А князь Дмитрий Иванович с русскими дворянами, стрельцами и казаками запорожскими взял, да и загнал всю орду в Крым. Так и донёс в Москву: сидят, мол, все крымчаки за Перекопью в осаде, ждут на себя погибели.
С небольшими силами обошёл Вишневецкий Днепр, нигде сопротивления не встречая, затем сел в Ислам-Кермене на лето и стал ждать, когда же татары оголодают и из-за Перекопа вылезут. Чтобы как-то рабов добыть на продажу, пытался хан посылать своих скрытно малыми группами, по 100 и 300 человек, в сторону Волги. Но не вернулись сии смельчаки, побиты были марийцами, мордвой и русскими рыбаками.
В то лето готова была распасться Крымская орда, но спешно велел царь Иван Васильевич Вишневецкому уходить с Днепра, оставив на малую поживу татарам отрядики
Как огромный змей, поверженный, но не добитый, отращивает себе новые головы и с яростью бросается на богатыря, удесятеряя последние свои силы ужасом смерти, вставала орда для сокрушительного броска на Русь.
До ста тысяч голодных и обозленных разбойников стянул хан к зиме 1558–1559 года в Перекопскую степь. Не надежда на легкую поживу, а общее бедствие собрало под знамёна Девлет-Гирея степных хищников. Радовались татары, что загнал Иван Грозный свои войска в Ливонию, и упорно пробивались сквозь снежные завалы к границам Руси, истекая слюной от желания вцепиться в глотку земледельцам.
Пользуясь неожиданностью, они хотели нанести Руси тяжкие потери. Три части передового войска собирались уничтожить и захватить в плен население Рязанских, Тульских и Каширских мест, затем должен был настать черёд для удара самого хана. Поход шёл успешно. Уже на Красивой Мече захватили пятерых рыболовов. Пытками вымучивали у них крымчаки свежие сведения о русских войсках.
Командир передового отряда, старший ханский сын Магмет-Гирей лично допрашивал языков.
— Где ныне Дмитрий Вишневецкий и Иван Шереметев, в немцах ли?
— Нет, — отвечали рыболовы, — Большой Иван в Рязани, Вишневецкий на Туле, а в Калуге стоит Михаил Воротынский князь! — и, повторяя эти слова, умерли как один под пытками.
А в то время Иван Васильевич Большой-Шереметев воевал с полками в немцах, Дмитрий Иванович Вишневецкий был без должности, Михаил же Иванович Воротынский стоял в Калуге с малою силой. Но и имён их было довольно для обороны границы русской.
Своей смертью спасли рыболовы Русь. Как услышали Магмет-Гирей со разбойниками страшные всей Степи имена, смертный холод сковал их члены, вошёл трепет в их тела и ужас прострелил кости. Мигом поворотили они коней и на бегство устремились, не преследуемые никем, только слава русских воевод летела за ними, нахлёстывая крымских коней.
Сам Михаил Воротынский, бросившись из Калуги навстречу неприятелю, не мог догнать орду и только нашёл на татарской сакме несколько тысяч загнанных лошадей и павших верблюдов да погромил отставшие от своих отряды.
Не дремали и витязи степной стражи: далеко в Диком поле сразил разбойников Даниил Чулков и прислал Москве языков, атаман Капуста Яковлев порубил крымский отряд и лошадей отогнал, а украинские казаки атаманов Василия Рожна и Рыхлыка налетели под самый Перекоп, высекли улусы и взяли лошадей тысяч с пятнадцать.
Вновь всколыхнулась Русская земля, желая дать бой Крыму, и ни Бог, ни царь не могли остановить стремления ратоборцев. Пришлось государю Ивану Васильевичу собирать по весне большие полки и обещать, что сам он пойдет с войском к Туле, будет биться против своего недруга хана крымского Девлет-Гирея.
Иван Дмитриевич Бельский и Михаил Иванович Воротынский возглавили армию, Андрей Михайлович Курбский и Алексей Данилович Басманов были в полковых воеводах, а Большой-Шереметев вместе с Иваном Петровичем Шуйским и князьями Серебряными назначены были в государеву свиту.