Опальные воеводы

Богданов Андрей Петрович

Некоторые градоёмцы, однако, столь крепко укрылись, что, не обращая внимания на огонь и дым, продолжали долбить стену. Другие продолбили её так глубоко, что могли уже работать без щитов и ни водолитием, ни огня запалением нельзя было их выжить.

Но и на этих умников нашелся у Ивана Петровича с советниками мудрый умысел. Велели они немедля привязывать пастушеские большие кнуты к шестам, а на концы навешивать различные железяки с крюками: остроги, якоря и прочие. Размахивая этими орудиями со стены, стали хлестать влезших в стену, подобно короедам, неприятельских солдат,

выковыривая их, как железными клювами. Кнутяные железные крюки захватывали градоёмцев за амуницию и прямо за тело и выдергивали из-под стены. Тут уж стрельцы, как белые кречеты, добычу клевали пулями и спастись никому не давали.

* * *

Взвыли все пришедшие на приступ и стоящие ещё наготове бедные королевские солдаты и каменотёсы, градоёмцы и гайдуки, не смогли терпеть такого своего истребления, побежали в королевский стан, в нужде сердечной с плачем крича:

— Повели, твое величество, государь король Стефан, всем нам в станах от меча твоего умереть, но не вели всем до единого под Псковской крепостью жестоко побитым быть! Очень уж, аж по горло крепко горазды биться русские люди, и ещё более гораздо мудры ихние воеводы против всяких наших замышлений, так что никоим образом воспротивиться им не можем!

Сильно разгневался Стефан на воинов за эти слова, но лишь в сердце своём. Вслух король сказал:

— Пане гайдуки! Еще два или три приступа к городу сотворите ради меня, и если не победим — по вашей воле сотворю, из окопов и от крепости отведу.

Между тем начались морозы, а вместе с ними пришла нужда. Лагерь осаждающих волновался. Шляхта боялась наступающих холодов, не желала переселяться в землянки и терпеть неудобства. Солдат удалось утихомирить, но паны всё громче требовали прекращения войны. Для Батория это была катастрофа.

Только непрерывные победы и хорошая добыча обеспечивали королю приток займов и верность наёмников. Отступить — значило не только погубить дело со Псковом, но и потерять популярность, укрепляющую шаткий трон. Во что бы то ни стало Баторий решил продолжать осаду.

В лагере под Псковом была введена необычная для шляхты дисциплина. Канцлер Замойский требовал, чтобы военные уставы исполнялись панами так же, как и солдатами. Женщины, приехавшие поглядеть на подвиги своих мужей и родственников, были выдворены домой, маркитанты выведены за пределы лагеря. Проступки карались независимо от знатности.

Ян Замойский вешал, выставлял на позор, заковывал в кандалы, не считаясь с ненавистью, которую возбуждали его действия в своевольной шляхте. Энергичными мерами удалось вернуть боеспособность начавшему было распадаться войску. Осада и штурмы продолжались.

Ивану Петровичу Шуйскому день ото дня всё труднее было латать дыры в обороне. Благодаря его предусмотрительности город был хорошо снабжен продовольствием, водой и боеприпасами, но людские потери были невосполнимы.

Силы гарнизона таяли, хотя с первых же дней боев в отряды записались все мужчины, способные носить оружие. Понимая, что царь ни за что не пришлет армию, способную снять осаду Пскова, Шуйский настойчиво просил Ивана Грозного о пополнении гарнизона города.

Грозный

откликнулся на мольбу псковичей и послал… 500 человек стрельцов. Правда, спустя несколько дней царь послал вдогонку ещё один стрелецкий приказ такой же численности. Эти маленькие отряды поодиночке, с обозами, должны были пробиться сквозь ряды по меньшей мере стократно превосходящего их неприятеля.

3 октября в ночном бою в окрестностях Пскова приказ Никиты Хвостова был окружён и полностью уничтожен. Сам Хвостов попал в плен. Не зная об этом, 7 октября через неприятельские позиции устремился ко Пскову приказ Фёдора Мясоедова. Стрельцам удалось скрытно подойти к неприятельскому лагерю.

Затем, мужеством своим и дерзостью весь страх перед вражьей силой отложив, не щадя своей жизни, воины Мясоедова бросились в море врагов. В сече пало 150 стрельцов, ещё 60 ранеными было взято в плен, но остальные прорвались в город и провели обоз со снаряжением и припасами.

Хоть невелика была помощь Пскову, но сильно подействовала стрелецкая храбрость на королевскую армию. Штурмы слабели и становились всё реже. Шуйский же, как будто имел свежие силы, продолжал неукоснительно допекать противника частыми и жестокими вылазками. Только к началу ноября Стефан Баторий собрался с силами и укрепился духом на новое генеральное наступление.

Пять дней батарея из-за реки Великой беспрерывно обстреливала город, а солдаты ежедневно ходили на приступ с разных сторон. Упорство противника, как оказалось, имело целью измотать псковичей. 2 ноября, когда большой участок стены со стороны реки был снесён артиллерийским огнем, враг начал генеральный штурм по речному льду.

Думал король беспрерывными штурмами воеводу Ивана Петровича и псковичей запугать — но вышло наоборот. Еще крепче стали русские сердца, а королевские солдаты, пролив многую бессмысленную кровь на приступах, душами изнемогли. Саблями гнали их в бой ротмистры, скача меж рядов на конях и рубя непокорных.

Думали королевские градоёмцы Шуйского провести, наступя нежданно по льду, но и здесь обманулись. Раскрыл Иван Петрович сей злохитрый умысел, ещё с утра собрал пушки и лучших стрелков со всего города и против реки поставил.

Поистине страшно было видеть, как плотными рядами надвигался тьмочисленный неприятель через широкую реку. Но не устрашились псковичи. Не напрасно грохотали русские пушки и трещали мушкеты, ибо шёл неприятель по своим же телам, вымостив трупами весь лёд до самого Пскова.

Полегли королевские солдаты в несметном множестве, как и подгонявшие их ротмистры. Так и вмёрзли в лед, чтобы только весной отправиться со льдинами в Псковское озеро, прогуляться до озера Чудского или даже доплыть по реке Нарове до Балтики.

Дрогнул сам бестрепетный Стефан Баторий, глядя на жалостное и плача достойное умерщвление своего воинства крепкостоятельными псковичами. Удалился король в свой шатёр и приказал остановить кровопролитие.

Ноября в 6-й день, на память преподобного Варлаама Хутынского, в 4 часа ночи солдаты и ротмистры Батория из окопов вышли и пушки со всех батарей поволокли к королевскому лагерю.