Опасайся дверных ручек

Эйта

Он обернулся и улыбнулся - вполне по человечески, тепло так.

– - Прости за представление. Мама хотела спросить об этом Ярта, и... неважно.

Юлга вопросительно подняла бровь - когда-то она отрабатывала этот прием перед зеркалом, получалось миленько.

Спрашивать о магическом даре считалось неприличным. У слишком многих он был слабым и не слишком-то полезным, у кого-то наоборот чересчур сильным и внушающим другим вполне обоснованные опасения. Еще несколько веков назад тех же некромантов выселяли в отдельные карталы на окраинах города, чтобы не "портили

воздух". Считалось, что некроманты разносят болезни, как крысы.

В соседних кварталах селились маги огненной стихии, чтобы не попалили город, хотя теперь каждый ребенок знает, что огневики - лучшие пожарные...

Много их было, дурацких суеверий, так что теперь дар считался чем-то настолько личным, даже интимным, что о нем могли не знать даже члены семьи - если, конечно, он не был очевидным: выходец из рода воздушников-стихийников вряд ли окажется водником, а если вдруг окажется, то на его мать будут очень подозрительно коситься. Да и когда дар настолько явно демонстрировался на публике, можно было высказать любопытство. Однако Варт имел право перевести тему, что он и сделал.

– - Давай посмотрим твою комнату?

Он провел ее по лестнице наверх, открыл дальнюю в коридоре дверь, и Юлга оказалась в большой и светлой комнате. Провела пальцем по письменному столу - ни пылинки, казалось, очень аккуратная хозяйка оставила комнату только вчера. Все плоские поверхности были уставлены сотнями миленьких мелких вещичек, которые часто называют памятными. Все было в каких-то бантиках, пуговичках, фенечках, сердечках - обои, шторы, покрывало на кровати...

– - Здесь что, жила маленькая семилетняя девочка?
– Удивилась Юлга.

Варт смутился.

– - Комната и правда, очень... розовая... потому что... ну...

– - Потому что Яльса любила розовое.
– Немного раздраженно перебила Юлга.
– Я поняла, я благодарна за ночлег, я не обижусь. Давай еще кое-что проясним. Я провинциалка, а не дура. Я поняла, что Яльса сбежала от твоего мороженого брата-некроманта, а вы не смогли ее найти. Слушай, Варт, я не виновата в том, что на нее похожа. Если ты сможешь втолковать это своему брату... считай, мы в расчете. Я уеду завтра же.

– - Панда, давай потом...

– - Не-е-ет, сейчас. Я уеду завтра же. Даже если на дворе будет тайфун, ураган, цунами и восстание живых мертвецов одновременно - я уеду. Я устала отзываться на чужое имя. Ты, возможно, привык, но я - нет.

– - Не "не смогли".
– Резко сказал Варт.
– Не захотел.

Юлга покачала головой.

– - Это не мои семейные проблемы. Извини. Я не могу щелкнуть пальцами и сделать хорошо, а больше я вообще ничего не могу поделать.
– В подтверждение своих слов она все-таки щелкнула пальцами - в перчатках получилось не очень.
– Видишь? Я старалась.

– - Слушай, Юлга...
– - Варт сел на обитую розовым табуреточку и жалостливо глянул на нее снизу вверх, -- Помоги мне. Мама семь лет не была так счастлива. Она приводила в дом девушек и после Яльсы, вместо Яльсы, но потом сразу о них забывала - она начинала резать овощи для праздничного

обеда, а потом смахивала их в суп, который варит на неделю. Я просто не знаю, что делать, если ты уйдешь. Я просто не знаю, что делать. Брат ушел в учебу с головой, полностью, нырнул, похоронил себя в этой учебе, я...

– - Это не мое дело, Варт. Я попала сюда случайно.
– Терпеливо повторила Юлга.

– - Хочешь, заплачу? Ты искала работу? Поработай Яльсой.

– - Ты правда думаешь, что я приму за это деньги?

– - Тогда что для тебя сделать? Что ты примешь?

Юлга вздохнула как можно глубже, чтобы не сорваться. Сегодняшний день был слишком полон разными событиями и людьми, слишком полон эмоциями.

У себя дома она никогда не сталкивалась с такими ситуациями, избегая всего, что каким либо образом могло ее задеть. Она просто жила от дня к дню, ходила в школу, поле школы гуляла с какими-то подругами, возвращалась домой, к маме, или, когда та уезжала в ведомственную командировку, к тете Ато, смотрела какие-то сериалы, читала какие-то книги, ложилась спать - и цикл замыкался.

Она никогда ни с кем не ссорилась по настоящему, потому что никогда ни к кому кроме мамы и тети не была привязана, даже парня, с которым недавно рассталась, она никогда особо не любила - просто сказала "ладно", приняв кофейные зерна на день Солнца...

И вот она одна, в городе, где у нее нет знакомых и связей; здесь ей некуда идти после школы, да и школа ее не здесь. Тут она столкнулась с большим человеческим горем, огромной гноящейся раной, которую в той или иной мере несла на себе вся семья Варта. А Варт как будто забрал себе всю боль, которую смог выпросить у жадных до этой боли родственничков, и жалел, что не смог отобрать еще больше.

Она категорически не хотела сталкиваться с такими вещами, поэтому уехала из своего города и попыталась поступить в ТГУ, но, видимо, никуда от этого не деться, разве что бежать еще дальше.

Затянувшееся молчание Варт прервал коротким:

– - Подумай. Что угодно для тебя сделаю, только помоги.
– и вышел из комнаты, мягко притворив дверь.

Этот негромкий звук прозвучал как выстрел.

Юлга медленно, по пальчику, сняла перчатки, аккуратно положила их на стол. Взялась за ручку огромного шкафа. Обычно в таких где-нибудь на верхних полках хранится пижама, которая, конечно, будет кричаще-розовой и в бантиках, и, даже, наверное, в сердечках, но тут не на что жаловаться...

...Она - школьница, у которой в голове события лежат в куче, как лоскутки в бабушкиной корзинке для рукоделия, не желают сложиться в нечто цельное и единое: сегодня она успела признаться в любви парню, сегодня ей сказали, что ей ничего не светит. Она думала, что хуже быть не может, она думала, что ее за что-то наказали Боги. Она сделала огромный крюк по дороге домой, чтобы пройти под мостом и постоять, глядя на то, как течет река. Ну и порыдать, конечно, там все равно никого не бывает в это время дня; не дома же рыдать, если бабушка увидит, будет беспокоиться.