Опасайся взгляда Царицы Змей (Зеленый омут)
Шрифт:
В голове немного прояснилось, боль отступила, дышать стало легче, и киллер открыл глаза. Что это ему показалось во время приступа? Кто-то был здесь и убил Корнилина? Но каким образом? Он подошел к такому же точно стеллажу, который упал, и попытался оторвать его от стены. Ничего не вышло. Ему, при его немалой силе, даже не удалось сколько-нибудь расшатать металлическое сооружение. Киллер еще раз осмотрел представшую перед его глазами картину – мертвый художник, упавший стеллаж, куски стены, вырванные «с мясом» крепления, – и задумался. Так и не придя ни к какому выводу, он покинул дом Корнилиных так же, как и проник в него.
Ночь встретила его
– А вот это, Лидушка, медвежье ушко, – говорила баба Марфа, разбирая травы, принесенные правнучкой. – Это так люди привыкли называть, а есть у этого растения другое имя, красивое – «царская свечка». Почему, знаешь?
Лида отрицательно покачала головой. Ей не хотелось разговаривать. После купания в лесном озере она долго ходила, как во сне.
– Знаешь что, бабушка? Мне сегодня, во время купания, все казалось, будто на меня чудовище лесное смотрит.
– Откуда там чудовища? – усмехнулась баба Марфа. – Их в нашем лесу сроду не водилось.
– Не знаю, а только мне все казалось, что кто-то смотрит, аж в затылке зазвенело.
Баба Марфа развешивала мяту сушиться. Она отвлеклась на минуту, глядя на Лиду, задумчиво прищурилась.
– Судьба это твоя на тебя смотрела, а вовсе не чудовище…
– Как это?
– Придет время, узнаешь, – вздохнула баба Марфа. – Подавай-ка мне мяту, скорее будет. Знаешь, что древние греки считали мяту цветком мертвых?
Лида опустила нос в самую гущу лиловых метелочек мяты и от неожиданности чихнула.
– Фу ты, бабуля, зачем говоришь такое?
– А ты на смерть не обижайся, не бойся ее. Царство смерти – это только пауза перед новым путешествием, что-то вроде привала перед следующим переходом. Великая Волна Жизни катится неостановимо… минералы, животные, растения, человек, дух, – все охватывает она своим течением. Ищи ответы на вопросы, и получишь их. Иди своим путем, и в какой-то момент сможешь прийти к самой себе.
– Как это? – Лида далеко не всегда понимала бабу Марфу, но слушала ее внимательно и с удовольствием.
– Дитя ты еще, силы своей не ведаешь, потому и печалишься. Ничего-то ты о себе не знаешь! – баба Марфа вздохнула легко и погладила правнучку по русой головке. – Я тебе в детстве много сказок сказывала, а одну, самую главную, так и не поведала.
– Это какую же?
– О Царице – владычице земли, звезд, и всего, что есть! У ее ног – зеленый цветущий луг, в ее короне – луна и солнце; она есть везде и во всем, она – неисполненное обещание…
– Вот бы посмотреть на нее, – мечтательно протянула Лида. Рядом с бабушкой Марфой она чувствовала себя маленькой девочкой, верящей в чудеса, которые непременно произойдут, рано или поздно.
– Кто ж тебе мешает? – усмехнулась баба Марфа. – Вон зеркало, иди да смотри, сколько влезет!
– Ай, бабушка, ты шутишь, а я серьезно спрашиваю. Кого же я в зеркале могу увидеть, кроме себя? Мне хочется на Царицу посмотреть!
– Так я тебе и говорю, – иди, да смотри. Ты ж у меня смышленая девочка, неужто не понимаешь?
– Ты хочешь сказать, что это я и есть? – от разочарования и обиды у девушки вытянулось лицо. – Ну, бабушка, это совсем неинтересно даже. Ты бы что-нибудь получше выдумала.
– Ох-хо-хо! – баба Марфа уселась на длинную лавку и положила
Лида насобирала много зверобоя, и стала складывать его на деревянные полочки, специально для этого предназначенные. Она любила эту траву – Иванов цвет. Собранный в ночь на Ивана Купала, он служил надежной защитой от любой порчи, сглаза, чертей и колдовства. Это одно из двенадцати растений розенкрейцеров. [15] Так ей объясняла бабушка. Лида впитывала науку о травах и их необычных свойствах с младенчества, когда баба Марфа брала ее с собой в лес или на луг, показывая всякие цветы и растения, деревья, ягоды и грибы.
15
Розенкрейцеры – члены тайных, преимущественно религиозно-мистических обществ.
Иван любил Лиду сильнее, чем родную дочь, частенько ходил вместе с ней на речку, или к скалам в глубине леса, рассказывая свои фантастические истории о волшебных кладах, леших, русалках, лесном хозяине. В лесу он был как дома, к чему приучил и младшую из своих девочек. Алена была не любительница слушать сказки, а когда выросла, стала открыто стесняться отца, избегать его общества. Его разговоры казались ей глупыми выдумками. Лиду она считала тоже немного полоумной, как и отец, и относилась к ней снисходительно, как к дурочке. Что, дескать, с нее возьмешь? Так она и бабе Наде говорила, и та молча соглашалась.
С Лидой было трудно найти общий язык. Она вроде была робкой и послушной, но до поры до времени. Если ей что-то не нравилось, или она с чем-то была не согласна, то упрямо гнула свое, и никто ничего с ней поделать не мог. Иван кряхтел недовольно, баба Надя выходила из себя, ругалась и пыталась вразумить непокорную внучку, а баба Марфа с дедом Ильей только посмеивались. У Лиды под мягким и покладистым с виду нравом скрывалась несгибаемая воля, которая одна была ее советчицей и руководителем в жизни. Она вынашивала свои идеи под сенью деревьев или на берегу лесного озера, глубоко внутри своего сердца, и не торопилась делиться ими с окружающими. Она казалась скрытной и непонятной. «Не от мира сего», «себе на уме» – такое мнение сложилось о ней у жителей села. Молодежь ее сторонилась, а старики, наоборот, любили и частенько вели с ней степенные, неторопливые разговоры. У Лиды хватало терпения выслушивать их воспоминания о прошедшей молодости, сетования на детей и на современное житье-бытье, жалобы на здоровье и прочее.
Задушевных подруг у Лиды не было. Все сокровенное она хранила в стороне от чужих и частенько недобрых глаз, никому не рассказывала, о чем мечтает долгими зимними вечерами, когда негромко потрескивают дрова в печи, а за окном падает крупный пушистый снег, неслышно опускаясь на землю, на ветки старого сада, на деревенские крыши. Из труб на крышах поднимались к небу сизые дымы. В домах пекли хлеб, пироги, жарили жирных гусей к Рождеству.
Лида любила гаданье на Крещение и Святки, – прабабушка научила ее всем тонкостям этого полузабытого искусства. Многие девчонки, а то и молодые бабы бегали к ней тайком: узнать суженого или как судьба сложится. Лиду приходилось долго упрашивать, но уж если она бралась за дело, то гаданье всегда чудесным образом сбывалось.