Опасная игра
Шрифт:
Перейдя в другую комнату, он налил каждому доверху по большой оловянной кружке вина, в том числе и обоим мальчикам, все сели за стол и стали не торопясь попивать из кружек. Затем он отправил детей спать, а остальным снова наполнил кружки. К тому времени, когда Верена допивала свою вторую порцию, глаза у нее уже смыкались сами собой. Чувствуя себя едва живой от усталости, она сидела, подперев голову руками, и пыталась понять, о чем это Сет ведет речь, но не была в состоянии. Голова ее опустилась на стол, и она уже не могла ее поднять.
Сара
— Он говорит, чтобы ты пользовалась ночным горшком, а то, когда вы уже положились спать, он возле уборной пристукнул гремучника.
Следующий раз Верена вышла из полузабытья в тот момент, когда Маккриди подхватил ее под мышки и поднял с места.
— Пойдем спать — уже полночи прошло, — сказал он ей, но она безвольно привалилась к нему, не в состоянии ступить и шагу. И тогда она почувствовала, как ее ноги отрываются от пола, а обмякшее тело повисает у него на плече, однако ей уже было все безразлично. Утром она ему, возможно, закатит скандал, но только не сейчас.
— Закройте за собой дверь! — крикнул ему вслед хозяин. — А то они меня и так вконец заели.
Войдя в комнату, Маккриди захлопнул ногой дверь, а затем сбросил Верену на кровать, где она и осталась лежать, глядя на него снизу вверх.
— Никогда раньше не пили вина, что ли?
— Я так устала, — пробормотала она заплетающимся языком, — и мне так жарко.
— Знаете, если бы вы были певичкой из кабаре, то ночь для вас только бы начиналась.
— А?
Каштановые волосы Верены разметались по всей подушке, словно сверкающая масса переплетенных шелковых нитей. А ситцевая ночная рубашка Сары Брассфилд была так просторна, что соскользнула с оголенного плеча девушки, открыв взору плавную округлость груди. Мэтью почувствовал, как от желания у него пересохло в горле, он заставил себя отвести от нее взгляд и хриплым голосом произнес:
— Поворачивайтесь-ка на бок.
— Слишком устала… чтоб двигаться.
— Ну, знаете, с вами не соскучишься!
— Неправда, — произнесла она и вместо того, чтобы перевернуться на бок, начала возиться с пуговицами на шее. — Жарко… как жарко… не могу дышать.
— У вас есть надеть что-нибудь другое?
Она попыталась сесть в постели, но у нее закружилась голова.
— Я могла бы и стоя заснуть, — прошептала она. — Как я устала!
— Знаю.
— И хочу пить.
— Вы и так достаточно выпили.
— Хочу воды.
Он пощупал ее лоб. На нем выступили капельки пота, а волосы на висках были влажные. Как же ей не жаловаться на жару, если и ему самому казалось, что его сунули в раскаленную печь?! Он стоял над кроватью и с досадой думал о том, что его, кажется, угораздило попасть в очередной переплет, и конца этому пока не видно. Единственное, чего ему не хватало для превращения остатка ночи в полный кошмар, так это чтобы Верену стошнило от слишком большого количества выпитого. Кожа у нее уже и теперь была липкой — верный признак в таких случаях.
— Ладно. — Он
— Не вырвет, — проговорила она с трудом и закрыла глаза. — Я слишком сонная.
Она сделала глотательное движение и в который уже раз простонала:
— Жарко… Боже, как жарко.
— Да, да, я знаю.
С чашкой воды в руке он возвратился к кровати и сел рядом с Вереной:
— Вам придется привстать.
— Не могу. Голова кружится.
— Но вы же не хотите, чтобы вас стошнило, — меня хоть пощадите. Я устал не меньше вашего. Ну-ка, — он одной рукой помог ей сесть, а другой поднес чашку ко рту, — только не пейте слишком много.
Она сделала маленький глоток и, откинув назад волосы, пробормотала:
— Извините… за открытое окно. Мне нечем было дышать.
— Если бы вы хоть одно лето провели в Новом Орлеане, вы были бы осмотрительнее, но у вас ведь такого опыта нет, — постарался он ее успокоить. — Там — да и здесь, очевидно, тоже — никто не откроет окно, прежде чем не навесит на кровать москитную сетку. Ну ладно, что было, то прошло. Теперь нам не помешало бы хоть немного поспать.
— Мне так жарко, как в печке.
— Мне тоже, — отозвался он. — Допивайте.
Он встал, снова подошел к умывальнику и налил еще воды — на сей раз в таз. Намочив тряпку, он возвратился к кровати и, склонившись над Вереной, вытер ей пот с лица:
— Если вы чувствуете, что вас может стошнить, лучше скажите сразу.
— Нет, нет.
— А все из-за этого чертова халата, — пробормотал он. — Вас в него так закутали, будто сейчас зима, а мы — в Скалистых горах. Неужели у вас нет ничего полегче?
— Только нижняя сорочка. — Она сделала еще один глоток, на этот раз побольше, отчего почувствовала себя намного лучше, и произнесла: — Но она постирана.
— А где же она?
— На сундуке.
— Я принесу ее.
Возвратившись со сложенной сорочкой в руках, он обошел кровать с другой стороны, так что оказался за спиной у Верены, и сказал:
— Ну-ка, давайте наденем это.
У нее все плыло перед глазами, и она понимала, что пьяна, но в то же время она еще не совсем потеряла представление о приличиях: почувствовав, как его рука легла ей на шею и потянулась к верхней пуговице, она ухватилась за нее обеими руками:
— Нет, не делайте этого.
— Хотите — погашу лампу, — предложил он, — тогда я наверняка ничего не увижу.
Осторожно опустившись на кровать сзади Верены, он освободился сначала от одной, затем от другой ее руки, после чего его пальцы нащупали вторую пуговицу и продели ее сквозь петлю. Почувствовав, как все ее тело напряглось, он поспешил ее успокоить:
— Успокойтесь — сейчас я хочу только одного — спать. Насколько я понимаю, уснуть я смогу только в том случае, если вам будет не так жарко и вы наконец сами заснете.