Опасная леди
Шрифт:
Терри снова привлек к себе Мору и обнял.
– Я не хотел причинять тебе боль, никогда, ты же знаешь. Клянусь тебе.
– Знаю, Терри, – мягко ответила Мора. "Надо бы сказать ему о ребенке. Сейчас самый подходящий момент. Нет, ни за что! Он не должен об этом знать".
По щеке побежала одинокая слезинка, и Терри слизнул ее языком. Словно по молчаливому уговору, она не стала рассказывать ему о ребенке, а он ей о том, как его отделал Майкл. Они говорили друг другу все ласковые слова, какие только приходили на ум. Потом
Не успели опомниться, как наступило утро. Пора было расставаться.
– Пойдем, я приготовлю тебе завтрак. – Она набросила на себя халат и направилась на кухню. Она слышала, как поют в этот ранний час птицы, и ей хотелось, чтобы день никогда не наступал, чтобы эта ночь длилась вечно.
Стоя под душем, Терри что-то насвистывал, и она почувствовала, что сейчас заплачет. Заплачет от обиды на судьбу. И вообще от всей этой несправедливости.
Она вытащила из холодильника хлеб и приготовила тосты. Едва она кончила взбивать яйца, как вошел Терри с еще влажными после душа волосами. Она поставила перед ним его завтрак и кофе.
– Раньше ты не готовила мне завтрака.
– Потому что не могла оставаться у тебя на всю ночь, – она попыталась произнести это шутливым тоном.
Он улыбнулся:
– Что же нам делать, Мора? – Эти слова были настоящим ударом для обоих: они знали, что сделать ничего нельзя.
Она села напротив него.
– Мы провели чудесную ночь, Терри, а теперь надо вернуться к нашей обыденной жизни. Настоящей жизни. Завтра Новый год... 1976-й... и ты опять станешь полицейским, а я – Морой Райан. – Она печально улыбнулась. – И прошу тебя, давай не портить того, что между нами было, несбыточными надеждами и обещаниями. Мы живем в совсем разных мирах. И соединить их нельзя. – Голос ее дрогнул.
Терри знал, что она права, и еще сильнее любил ее за прямоту и честность. Слишком много всего произошло за эти годы. Слова Моры возвысили ее в его глазах. Она была настоящей женщиной, и никакая другая, даже самая лучшая, не могла с ней сравниться.
Завтракая, они видели, как постепенно светлеет за окном небо. Они болтали о всяких пустяках, чтобы только не думать и не говорить о главном. О реальном мире, о действительности. Терри поднялся из-за стола – наступила минута прощания.
– Мы не могли бы хоть изредка встречаться, а, Мора?
Она печально покачала головой:
– Нет, Терри. Оставим все, как есть. У нас нет будущего.
– Ты меня проводишь до дверей? – В голосе его звучали слезы.
Она покачала головой:
– Нет. Уходи. Я останусь здесь. Не хочу видеть, как ты уезжаешь от меня.
– О. Мо. – Он опустился перед ней на колени и так крепко прижал к себе, что ей стало трудно дышать. – Я не могу уехать, Мора. Не могу оставить тебя такой.
Она поцеловала его в голову.
– Уезжай, Терри. А то я просто не выдержу. – Она в последний раз
– Я знаю, и я тоже тебя люблю.
Она оттолкнула его. Сколько раз читала она в книгах фразу: "и их сердца разбились", но только теперь поняла ее истинный смысл. Когда сердце готово разбиться, вы не можете сдержать крик или стон, исходящий из самых глубин вашей души.
Мора села к столу, и ей показалось, что чувствительность ее рецепторов возросла в миллион раз. Она слышала, как зашуршал толстый ковер под его ногами, оглушительным ударом обрушился на нее звук захлопнувшейся за ним двери, потом зашумела машина внизу. Она слушала, как он уезжает.
Уезжает от нее... в свою реальную жизнь.
Все кончено. Ночь прошла, но воспоминание о ней Мора сохранит до конца своих дней. Она заплакала, и из груди ее вырвался крик, одинокий, надрывный.
Терри отправился к себе на квартиру в Хэмпстед. Ехал он медленно, не гнал так отчаянно, как в минувшую ночь. Расставание с Морой было, пожалуй, самым трудным испытанием в его жизни. Но он знал, что Мора права. Знал, что она сильнее его. Гораздо сильнее. И более одинока, чем он. Это Терри безошибочно угадал. Но какой бы она ни была, он любил ее.
Глава 21
Третьего января Мора и Майкл поехали в офис к лорду Темплтону. Несмотря на пролитые обильные слезы, Мора вся светилась от пережитой сексуальной близости. За последние несколько дней она как-то свыклась с мыслью о том, что придется жить без Терри и вообще без мужчин. Но потрясение, пережитое той ночью, было живо и в ее памяти, и в ощущениях, которые, казалось, она до сих пор испытывала.
Сейчас они с Майклом обсуждали ее разговор с Джэнайн в больнице.
– Христа ради, Мо, успокойся. После того, что случилось с Бенни, Джэнайн, само собой, сдрейфила, и нельзя осуждать ее за это. Она от природы трусиха. Таких на свете до черта.
– Ты не прав, Мики. Дело вовсе не в этом. Ведь в Рое ее привлекало, прежде всего, то, что он – Райан. Сначала она была наглой, а потом совсем опустилась. Над родной дочерью стала измываться. А теперь хочет превратить Роя в какого-то паршивого банковского служащего или что-то в этом роде! И все из-за того, что он у нас простой исполнитель. Смешно!
– Ну и смейся себе на здоровье! А я знаю, что наш Рой скорее глотку себе перережет, чем уйдет из фирмы. Отправь-ка его на время в букмекерство, пусть его мадам заткнется! – Майкл усмехнулся.
– Воображаю ее реакцию, когда она узнает, что Рой просил нас быть крестными родителями ребенка! Она воспримет это, как раввин свиную отбивную.
Мора громко рассмеялась, но в смехе ее слышалась горечь.
– Прекрасное начало для нового года: Бенни мертв, мамаша шарахается от нас, как от чумных, старик пьет и писает...