Опасная магия
Шрифт:
– То есть русский оборотень должен быть добрым. Ну да, стадо съели, пастухов не тронули. Добрые. Но ваш…
– Семен Иваныч, я обижусь. Ваш – не ваш, этот такой же ваш, как и мой!
– Но этот-то не волк!
– Какая разница, им не обязательно в волков превращаться, могут и в кикимор всяких, в чупакабр…
– С чего это?
– Хотела бы и я это знать! «Оборотни бывают врожденными и обратимыми. Обратимые – это те, которых укусили оборотни, или которых опасные люди (колдуны, ведьмы) заколдовали. Врожденные – это у кого оборотничество видовое свойство».
– Какая «научная» классификация!
– Семен Иваныч! Что вы предлагаете?
– Да слушаю я!
– «Согласно поверьям, оборотни могут обладать многими выдающимися
Больцов перед сном нашел много интересного в подобранной литературе. Оказывается, при желании можно стать оборотнем. Для этого следует найти в лесу гладко срубленный пень, воткнуть в него с заклинаньями нож и перекувыркнуться через него. Если кто по недоумию или по злобе возьмет себе воткнутый нож, то останется тогда кувыркнувшийся навек оборотнем. А уж если в схватке ли, по неосторожности ли перекувыркнется оборотень через своего собрата, то тогда возникает новый вид нечисти – чупакабра. Эта сущность жаждет только зла и способна на зло. Мыслить чупакабра не может, но память на лица и события имеет, что и использует для скорой и страшной расправы. Только серебряная пуля способна «вылечить» тупую и разрушительную злобу чупакабры…
– Вызываем такси, – Больцов потянулся за телефоном. – Я с вами подъеду до полиции.
Только, где мой сорванец?
– Так его опять нет?! – у Любови округлились глаза. – Вот какие теперь дети!
Но не успела она договорить, как хлопнула входная дверь, и на пороге возник Роман.
– Ромочка, что это ты со мной – стариком делаешь? Так нельзя! – покачал головой Больцов.
Роман другими глазами смотрел на сидящих за столом людей. Любимый дед казался маленьким и уязвимым. Любовь Андреевну, смотревшую на него злыми глазами, хотелось … укусить. Сглотнув слюну и стряхнув наваждение, Роман попытался разговаривать по-человечески.
– Я потом вам расскажу, где был. Можно я лягу спать?
– Конечно, ложись. А мы поедем в охранное агентство.
Роман устремился в ванную комнату, не найдя в себе сил расспрашивать, что тут опять произошло, и зачем им нужно охранное агентство. Из крана у деда текла ледяная вода, нагреватель, видимо, опять сломался. Кое-как вымыв лицо, стал осторожно снимать рубашку, чтобы осмотреть раны, нанесенные волками. Укусы не болели, да и, в общем-то, были не значительными. Пострадала только рука у локтя (он прикрывался при нападении), да плечо. Волчьи метки запеклись и не кровоточили. Но если он покажет всю эту «красоту», то дед точно не переживет. Роман взглянул на свое изображение в потрескавшемся зеркале – бледный, осунувшийся… Но что-то заставило его пристальнее изучить отражение. Глаза! Зрачки были окружены золотистой звериной радужкой. Определенно, он никому ничего не будет ни говорить, ни показывать.
И на следующий день подслеповатый дед не заметил изменений в глазах Романа, но новые вкусовые предпочтения насторожили. Внук с жадностью поглощал на кухне почти сырой бифштекс, обильно выдавив на него кетчуп.
– Ты хорошо прожарил говядину? – засомневался Семен Иванович.
– Дед, англичане едят бифштекс raw (непрожаренный) и well-done (прожаренный). Я предпочитаю первый.
– А мать твоя предпочитает, чтобы ты не портил желудок. Тем более, что я сварил борщ и уж никак не ожидал, что ты за сырое мясо схватишься.
– Спасибо, давно с таким аппетитом не ел…
– Организм молодой, растет внук… – удовлетворенно подумал Семен Иванович и оставил Романа в покое.
Роман дома не находил себе места. Много вопросов было без ответов. Его покусали не обычные волки. Теперь, выходит, и он стал оборотнем. Роману нужен был инструктаж, что делать и как жить дальше. А вдруг он умер? Эта мысль его испугала. Он ущипнул себя
– Агнесс! – он резко повернулся к ней, такой живой и теплой. – Объясни, что со мной произошло? Как теперь все будет дальше?
Она улыбнулась: «Твой дедушка ушел?».
На кухне оказалась записка, что он приедет домой только утром.
– Ур-р-а! Мы одни! Хочешь, я тебя накормлю сырым бифштексом, мне теперь нравится.
Агнесс улыбнулась и села на диван. Он рассматривал ее полную байкерскую амуницию – она была даже в перчатках без пальцев (митенках) и в сапогах-казаках.
– Снимай сапоги, мы дома, по коврам ходить не холодно, дам тапочки.
Агнесс, глядя с улыбкой ему в глаза, начала постепенно раздеваться.
Оказалось, что на ней нет нижнего белья, а сапоги скрывали маленькие босые ножки. Голенькое тельце в облаке рыжих волос теперь манило его изящной ручкой на диван. Следующие мгновения стоили того, чтобы жить в любом обличье или даже жизнь потерять. С девочкой-оборотнем он поднялся к заоблачным вершинам восторга. Их запредельное слияние, казалось, перевернуло миры и восстановило любовь и справедливость повсюду.
Потом они жадно ели мясо на кухне, играли в прятки с зеркалами, просто обнимались и не могли наглядеться друг на друга. После того, как Агнесс поцеловала раны на плече, они совсем перестали болеть.
Любовь Андреевна на ближайших днях стала присматриваться к Роману. Про то, что у внука Больцова были необычные глаза, и про подживающие укусы, Любовь предпочла не говорить своему приятелю, но сама этим всерьез озадачилась. Она поняла, что дело здесь, как говорят «нечисто». И как бы в подтверждение ее мыслей, когда они распивали чаи у Семена Иваныча, за окном прошла огромная тень, полностью заслонившая на мгновение дневной свет. В следующую минуту раздался страшный удар во входную дверь. Посыпались стекла веранды. Все инстинктивно пригнули головы и в ужасе переглянулись. Из спальни Романа выбежала не то собака, не то волк и устремилась навстречу опасности. Любовь что-то опять искала в сумочке. Больцов кинулся в сени, и через провал на месте стены веранды увидел, как на дворе в смертельной схватке сцепились окруженное темным облаком медведеобразное чудище и, похоже, волк. Рев, пыль столбом и клочья то ли черных туч, то ли шерсти летели по сторонам. Верх попеременно одерживали, то чудище, то волк. И когда разъяренная туша поднялась во весь громадный рост, намереваясь просто прихлопнуть атакующего волка, раздался хлопок из-за спины Больцова. Пуля, выпущенная Любовью Андреевной из ее пистолета, поразило нечто прямо в грудь. Волк едва успел увернуться, как чудище, окутанное темной плотной дымкой, рухнуло посреди двора. Хищник, тем временем, перемахнул через садовый заборчик и скрылся.
Любовь и Больцов в ступоре наблюдали, как распластанное на земле нечто начинает приобретать человеческие очертания. На трясущихся ногах, в полном шоке от происходящего, они вышли и всматривались в рассеивающийся черный туман.
– Да ведь это Чупа! – ахнул Роман, успевший перекувыркнуться, точнее, скинуться– по околонаучной терминологии, за оградой, затем залезть в дом через окно и, как ни в чем ни бывало, появиться на крыльце. Действительно, на земле лежал парень в изодранной байкерской одежде, с растекающейся на ней кровью. Любовь наклонилась и пощупала сонную артерию: «Он жив!». Больцов немедленно нажал в мобильнике телефон «скорой». Любовь Андреевна расстегивала трясущимися руками почему-то рваные в клочья кожаную жилетку и рубашку Чупы. Все пропиталось кровью, но сама рана оказалась не опасной: прошла через плечевой сустав навылет.