ОПАСНАЯ СЛУЧАЙНОСТЬ. Книга первая. Синтезатор эмоций
Шрифт:
Время стало стремительно сжиматься, как только Алексей отложил прочитанное. Он сразу вспомнил утренний дискомфорт, который теперь превращался в какую-то достаточно серьезную озабоченность. А может быть, это страх? Не за себя, а за все вокруг. Не потому, что по определению нужно бояться все и всех. Наверное, нужно, но избирательно. Просто бытует мнение, что что-то плохое с планетой в целом, и Россией в частности, может произойти только в далеком будущем, и ни в коем случае не в настоящем. И это будущее отодвигается на неопределенный срок, буквально в никуда! Ведь как в свое время сказал большой государственный специалист по выращиванию яблок товарищ Мичурин, нам нельзя ждать милостей от природы (может, в словах что-то не так, но смысл такой), наша задача – взять их у нее. И взяли! И крепко держим! И все в шоколаде!.. Но выходит, что шоколад начал плавиться.
– Через час всю группу ко мне, – приказал полковник в трубку мобильника.
Пока собираются, нужно понять и решить, что он скажет своим подчиненным и какие задачи поставит перед ними.
В обычной жизни и в работе он много лет придерживался давно известного, очень простого и
Сейчас Алексей Алексеевич чувствовал, что собственные мысли, сформированные жизненным опытом, работой и информацией, излучаемой стенами его кабинета, сфокусировались. Появилась пока еще рамочная, расплывчатая, но все же материализовавшаяся проблема, работа над которой должна условно разбиваться на две части. Сначала нужно получить ответ на вопрос о возможности существования психологического оружия, программируемо действующего на подсознание людей, в том числе вызывающего смерть. Потом понять, может ли происшествие в институте Склифосовского и смерть депутата в Энске служить поводом к утверждению того, что такое оружие уже создано и внедряется.
«Не знаю, с чего начать, – полковник оглядел собравшихся. – Раз собрал, нужно ставить задачу. Она в голове у меня как-то не очень внятно вырисовывается. Мысли по этому поводу есть, но какие-то расплывчатые».
– Короче, у нас проблемы, – покрутил головой. – Из материалов, присланных Службой, следует, что давно обсуждаемый вопрос о реалиях психотронного оружия получил неожиданное подтверждение. Правда, если это фальшивка, то довольно сложно подброшенная через «скачанную» (по бумагам получается, случайно) информацию из мозга умирающего в момент его клинической смерти. С другой стороны, если все хотя бы чуть-чуть настоящее и не приснилось, распечатка материала у каждого на столе, то это реальная возможность управляемого агрессивного воздействия на подсознание людей. Если предположить, что в Россию попала всего лишь капля информации, хотя и из достаточно фантастического источника, и допустить, я подчеркиваю – допустить, что капелька реальная, то возможная угроза для страны может быть масштабной. Нам поручено разобраться. Там, – он указал пальцем вверх, – очевидно, лучше знают, зачем это делать, да и осмысления важности проблемы больше. Эту важность, очевидность и срочность остается принять за основу и начать действовать. Вопросы? Все молчат. Тогда, что мы имеем?
– Первое. В Германии в конце войны были успешно (судя по бумагам) проведены секретные эксперименты по зомбированию населения с целью управляемого воздействия на его психику. Второе. Эксперименты выполнялись учеными неизвестного НИИ и имели статус государственного заказа. Третье. Зона психофизического воздействия распространялась как на отдельные небольшие группы людей, так и на целые поселения и совокупности поселений (города) на территории, превышающей несколько тысяч квадратных километров. Четвертое. Результаты экспериментов были закодированы и помещены в биологические носители. Что это? Не знаем! Последнее. Момент истины, если это как-то связано с нами, может наступить уже сейчас. Информация о готовности оружия к работе почему-то стала явной именно сейчас, появилась именно в тот момент, когда у страны масса внешних и внутренних сложностей. Может быть, именно эти сложности и являются сигналом к началу действия некой сверхсекретной программы. Чтобы разобраться, нужен поиск, – он немного подумал. – Теперь о поиске. Допустим, немцы все же сделали какую-то фантастическую бомбу, действующую на сознание людей. Тогда программа ее запуска в работу должна срабатывать и при случайной дешифровке, как в нашем варианте, и по оперативному сигналу, например с воздуха. Если источник облучения был на высоте более трехсот тысяч метров, как у немцев в докладной записке, то, возможно, и из космоса. Хотя откуда из космоса? Получается, что уже тогда немцы сделали спутник. Они планировали (если планировали) применить свое новое оружие (если оно было), может быть и не сразу, но через достаточно короткий промежуток времени. Через три-четыре года после войны. Что-то не сработало. Хотя, может быть, и получилось и до сих пор действует, растянувшись на шестьдесят лет. Надо понять, что все это для нас значит. Если сказки, то, как говорится, флаг им в руки. Но если нет, то…
– Кроме запросов в архивы, делаем анализ средств массовой информации со времен войны на тему: «Этого не может быть, но есть!» Собираем материалы о массовом насильственном воздействии на психику человека с целью ее подавления. Средства массовой информации – достаточно мощный дешифратор всех секретов. Собственно, то, что называется секретом, это информация, которая нужна не потом, а сейчас. От нее потом уже никакой пользы. Хотя это «потом» всегда гарантированно наступает. Только нужно время. А его у нас нет. И еще насчет средств массовой информации. Когда я был маленьким, лет четырнадцати, прочитал книжку «Записки следователя». Был такой писатель Шейнин. В одном из рассказов описывалась методика работы шпиона, который к тому времени
Глава 3. БРЕД
Панорамная картинка кабинета всеми выступами и впадинами интерьера буквально кричала о честности, надежности, щедрости, финансовой продвинутости, безусловной ответственности и неподкупности своего хозяина Сектора Петра Егоровича. Однако Петр Егорович, утонувший в черной кожаной мякоти кресла, по своему внешнему виду сейчас никак не походил на хозяина громадного дворцового комплекса, называемого банком «Акрил», и этого кабинета, тщательно охраняемого церберами-секретаршами. У главного хозяина вообще не было никакого внешнего вида. Эта маленькая, согнутая, как будто под гнетом тяжелой болезни, фигурка была мало примечательна. В дальнем углу огромного, как и сам кабинет, кресла-аэродрома он съежился в комочек, чтобы убежать от других, а еще больше от себя. Ничего «внешнего» у банкира не осталось. Было только то, что находилось у него внутри. Он думал.
С самого начала все складывалось хорошо и даже очень. Четырнадцать лет назад Вася-Профессор, старый вор в законе, уважающий не только понятия своей узкой специализации, но и последние достижения науки, в частности экономики, совершенно правильно решил и свое решение озвучил на сходке «коллег по работе», что деньги должны делать деньги и потому их надо запускать в дело. Так в фундамент вновь организованного и официально зарегистрированного банка «Акрил» был заложен воровской общак Кожуховской группировки. Во главе банка был поставлен он, Сектор Петр Егорович, внучатый племянник Пети-Слона, тоже вора в законе, друга ВасиПрофессора. Ко времени открытия банка Петр Егорович был уже известным доктором экономических наук и сразу согласился на роль главного банкира. В этом не было ничего необычного, так как полностью соответствовало понятиям затянувшегося в России переходного периода от социализма к капитализму. Банк работал на легальной основе и был зарегистрирован во всех мыслимых и немыслимых (особенно в таких, как налоговая инспекция) организациях. В целях безопасности (сохранности общака) банк функционировал в режиме разумной честности и почти полного отсутствия всяких «намывных», «смываемых» или отмываемых финансовых операций.
Хотя был объект, который у Петра Егоровича вызывал определенное беспокойство в плане возможного попадания на крючок не только налоговой инспекции, спаси и сохрани, но и более кусающейся юридической организации – такой, например, как прокуратура. Речь шла о фармацевтическом концерне, куда банк вложил деньги и который в больших количествах выпускал востребованную и качественную лекарственную продукцию (ну, разве только в небольших количествах не совсем лекарственную). Вот это «не совсем» немного и тревожило Петра Егоровича. Дело в том, что концерн производил универсальные таблетки, излечивающие при пропускании через кишки, подобно кремлевским, сразу от всех болячек. А самое главное – таблетка могла лечить СПИД.
Со СПИДом была отдельная история. В средствах массовой информации (Петр Егорович всегда внимательно отслеживал этот способ получения новых знаний, кстати, для его работы очень нужный), в книжных изданиях, в высказываниях довольно большого числа врачей и ученых, таких, например, как профессор Питер Дюсберг в книге «Выдуманный вирус СПИДа», биохимик и нобелевский лауреат Кэри Муллис, автор книги «Смертельная ложь» Роберт Уиллнер и другие, уже давно приводились аргументы против неизлечимости СПИДа. И что угрожающая миру эпидемия СПИДа – это выгодный бизнес-проект, у истоков которого, как, например, сообщала газета «Аргументы и факты», стоят крупнейшие фармацевтические корпорации и коррумпированные чиновники международных медицинских организаций. И название этому проекту «Бизнес на смерти». Если кратко, то смысл полемики тех, кто «за», и тех, кто «против», в следующем. Да, никто из врачей этого и не отрицает, иммунодефицит существует, но на его фоне в организм человека попадают и вирусы, и бактерии. Больные умирают от туберкулеза легких и пневмонии, синдрома истощения, сальмонеллеза и других традиционных болячек. Но только не от СПИДа. СПИДу приписывают десятки отсутствующих заболеваний, большинство из которых никак с ним не связаны. От СПИДа так и не умер ни один человек, хотя компания по борьбе с ним ведется еще с начала восьмидесятых годов прошлого века. То есть нет ни одного достоверного доказательства того, что СПИД вызывается вирусом иммунодефицита человека (ВИЧ). На такой вот мощной фундаментальной основе о СПИДе и была замешана таблетка, освоенная фармацевтическим концерном банка.