Опасная связь

Джолос Анна

— Сань… — настойчиво тянет за руку, заставляя опуститься на постель.

Срываюсь в слезы. Они застилают глаза. Душат меня. Мешают сделать вдох и выдох.

— Пожалуйста, не плачь.

— Не трогай меня! — не позволяю вновь себя обнять. Сопротивляюсь.

— Не надо хоронить меня заранее. Просто знай, что такой исход тоже возможен.

Ненавижу его. Ненавижу! Как он может так спокойно об этом говорить?

— Помнишь Жигалова? Он поставил меня перед выбором. Кинуть

тысячи людей, вложивших свои деньги в долевое строительство и остаться на своей должности или… — сжимает мои онемевшие пальцы, так и не закончив фразу. — Сань, клянусь, больше всего на свете я хотел завязать со всем тем дерьмом из прошлого. Ради тебя.

— Но не вышло, да? — громко шмыгаю носом, втягивая в себя трескучий кислород.

Вспоминаются слова матери о том, что в депутатское кресло Илье помогли сесть неспроста. Получается, что никуда криминал из его жизни не делся.

Дура беспросветная.

— Жигалов и его крыша скоро останутся без денег дольщиков. Абрамов-старший и Юнусов готовят огромное количество судебных исков. Дымницкий вот-вот обнулит счета подставной фирмы. Сложно объяснить до мелочей, но если коротко, сейчас мы наворотим такое, что последствия будут просто непредсказуемы. Тебе придется уехать. Тобой рисковать я не стану.

— Ты спятил?

Смотрим друг другу в глаза. И лучше бы я не видела всего того, что вижу.

Боль. Раскаяние. Чувство вины.

— Молодец, все продумал, — качаю головой.

— Постарайся понять меня.

— Понять? Зачем ты полез в депутаты! Я была против! Это ты помнишь? — интересуюсь охрипшим голосом.

— Смысл об этом теперь говорить? Так вышло, прости меня.

— Так вышло? Вся твоя жизнь — одна сплошная авантюра. Будет конец этому кошмару или нет? — беззвучно рыдаю.

Еще совсем недавно я искренне считала, что у нас все хорошо, но теперь… Теперь выходит, что это оказалось лишь иллюзией.

— Сань, я всегда мечтал о семье и сейчас мечтаю, но как сложится, загадывать не берусь. В одну секунду мир рухнул.

— Твой? Твой мир рухнул? А что насчет моего? — цепляюсь за его рубашку. — Ты хоть представляешь, что я чувствую? Что творится у меня внутри? Представляешь, м?

Его лоб касается моей переносицы.

Закрывает глаза.

— Ты просила жить по совести. Видит Бог, я пытаюсь! — стискивает челюсти.

— Мне нужно побыть одной.

— Нет.

— Отпусти.

— Саш… — целует висок.

— Отпусти меня! Отпусти!

Какой-то психоз накрывает. Нервы сдают.

Высвободившись из плена его рук, направляюсь к шкафу. Он следом.

— Ты никуда не пойдешь, — захлопывает дверцу, мешая взять одежду.

— Не смей мне приказывать! Я не твоя собственность! — возмущаюсь, снова намереваясь открыть шкаф.

— Прекрати. Сказал ведь, ты никуда не пойдешь, — перехватывает под грудью,

оттаскивает назад.

— Не трогай меня! Я буду делать то, что хочу! Сейчас я хочу на улицу!

— Я не отпущу.

— Надоело! Все надоело! Твои амбалы, дежурящие возле меня двадцать четыре на семь! Машины с пуленепробиваемыми стеклами! Наличие револьвера в кармане! — продолжаю вырываться и лупить его. — Мне нужна нормальная жизнь! Не такая! Слышишь, не такая! — кричу во все горло. — К черту! К черту все! Пошел ты! С этой своей свадьбой и завещанием! Придурок! Ненавижу! НЕНАВИЖУ! Зачем мы вообще когда-то встретились!

— Блять, успокойся, прошу, — ловко развернув к себе, обнимает так, что трещат кости. — Я люблю тебя пиздец как. Ты же знаешь это, Сань… Знаешь?

Глотаю соленые слезы, и чем сильнее он прижимает меня к себе, тем острее ощущается та адова боль, что разрывает сердце.

Долго и счастливо не будет. Почему-то именно сейчас понимаю это как никогда отчетливо…

Глава 71. Свадьба

Илья

Бросаю взгляд на часы. Внутреннее напряжение растет в гребаной геометрической прогрессии.

— Спокойно, братан. Она приедет, — Дымницкий ободряюще хлопает меня по плечу.

Хотелось бы и мне верить.

Мы с Сашей не виделись три дня. Она изъявила желание уехать на нашу загородную дачу. Удержать не вышло. Максимум, что я смог — самостоятельно отвезти ее туда и обеспечить безопасность, выставив по периметру усиленную охрану.

Ломаю сигарету, смяв ее в ладони, и выбрасываю в урну. Захожу в здание ЗАГСа.

Знаю, что наложал по-крупному. Приму, если проигнорирует регистрацию, но как жить без нее не понимаю. Не получится однозначно.

— Слышь, Беркут, не представляю, как ты ходишь в этой удавке каждый божий день! — кривится Черепанов, комично прихватывая галстук пальцами.

— Надо перевязать. Криво, — вместо ответа говорит тот.

— Да вы издеваетесь? На этот долбаный узел я потратил час своей жизни.

— Криволапый, — цокает языком Кир. — Дай я сделаю.

— С каких пор ты у нас эксперт по удавкам?

— Закройся и не двигайся.

Пока они усмиряют галстук, продолжаю перебирать варианты.

Что, если она и правда передумала?

Это — самый стремный из них. И вполне себе вероятный, если брать в расчет наш крайний разговор.

— Волнуешься? — напротив меня стоит Аленка. Свободный крой платья не в состоянии скрыть живот внушительного размера.

— Есть такое, — признаюсь я честно.

— Да уж… Сказал бы мне кто-нибудь восемь лет назад, что вы с Сашкой поженитесь, не поверила бы, — улыбается, смахнув слезы краешком носового платка.