Опасная связь
Шрифт:
— Я предпочитаю находить тех, кто моего размера. Физически, — спокойно отвечаю я.
Она поворачивается ко мне, ее щеки раскраснелись, а глаза сверкают тем удовлетворением, которое может подарить только секс. Боже, какая же она красивая. Сегодня мой контроль уже дал трещину, она увидела слишком много моей слабости перед ней. Я глотаю слова, моя рука тянется к прядям, прилипшим к ее щеке, мягко убирая их, чтобы освободить ее кожу.
Наши взгляды встречаются, и блеск в ее глазах говорит о многом. Там больше, чем просто запретное желание к убийце. Там есть что-то глубже. Как будто она видит те глубины моей боли, о которых я сам даже
— Что это было, Деклан? — мягко спрашивает она, перекатываясь на бок, зеркально повторяя мою позу, с рукой, сложенной под голову. — Что ты сделал тогда, в прошлом, с чем тебе помог Джакс?
Мои губы сжимаются в тонкую линию, но я не могу отвести от нее взгляд.
— Я не хочу об этом говорить, — отрезаю я.
— Ну, придется, — настаивает она. — Потому что я должна знать, если собираюсь стать твоей женой.
Я улыбаюсь, поражаясь ее красоте и той силе, которая исходит от этого хрупкого создания. Она не из тех, кого ожидаешь увидеть с бейсбольной битой, влетающей кому-то в зубы, но точно из тех, кто способен разрушить твою жизнь одним взглядом этих пронизывающих, любопытных глаз и своим острым, как бритва, умом.
— Слушай, как ты произносишь это слово, — бормочу я. — Жена. Обожаю, как это звучит. Намного лучше, чем когда ты сказала, что тебе было бы лучше, если бы я убил тебя.
— Ты не понимаешь, — шепчет она, ее пальцы ласкают мою щеку, словно она касается бесценной статуи. — Я сказала это не потому, что не хочу этого. Не хочу нас. Я сказала это потому, что хочу этого настолько сильно, что схожу с ума.
Слезы блестят в ее глазах, и я смотрю на них, будто на звездопад.
— То, что у нас есть, — продолжает она, когда я не нахожу слов, — это кажется… — ее палец скользит по переносице, потом по линии моей челюсти, заканчивая на губах. Она шепчет, глядя на мой рот: — Это кажется бессмертной связью, которая заставила тебя провести семь лет в поисках меня, а меня — в этих годах следить за тобой в интернете. Просто потому, что это был единственный вид преследования, который я могла делать втайне, без страха, что за это меня призовут к ответу.
Ее глаза поднимаются к моим.
— Так, как ты призвал меня к ответу в прошлый раз. Даже после того, что ты сделал с Тимоти, я все равно… все равно хотела тебя больше, чем свой следующий вдох. А когда я видела тебя с этими моделями в соцсетях, я… — она спотыкается о собственные слова, но мне не нужно слышать больше.
Горло пересыхает, а во рту появляется соленый привкус.
— Я пустил тебя себе в вены, как наркотик, маленькая шпионка, — хриплю я, едва сдерживаясь, чтобы не схватить ее за шею и не вонзить язык в ее рот. — И ты гребанная зависимость, от которой нет спасения. Ты и я… — я хватаю ее руку, которая ласкала мое лицо, и целую внутреннюю сторону ее ладони, — …мы созданы друг для друга.
Может, это осенний дождь или вспышки молнии, но игра теней на лице Мии Роджерс делает ее такой, будто она впитывает мои слова всем своим существом.
И тогда я начинаю говорить.
— Семь лет назад, после того как ты ушла, я снова пошел за Тимоти. Часть меня была уверена, что ты ушла из-за него, а другая часть… — боль пронзает сердце, когда я вспоминаю, — …другая часть боялась, что он сделал тебе что-то, чтобы наказать тебя за то, что я с ним сделал. В голове крутились все возможные сценарии, сводя меня с ума. Я практически разнес свой общажный дом. Срывал обои, выдрал перила, разбил каждое гребаное стекло.
— Тот парень, которым я был когда-то, дикая тварь, отчаянно борющаяся за выживание, вдруг вернулся. Я думал, что избавился от него навсегда, но вот он был тут, в лохмотьях, злой, голодный и требующий кусок меня. И, черт возьми, это был огромный кусок. Мое прошлое вернулось, чтобы преследовать меня, потому что я потерял свой спасательный круг. Спасение, за которое мое сердце цеплялось бессознательно.
— Поэтому я пошел за тем, кто все отнял. Или за тем, кто, как я думал, все отнял.
— Тимоти, — шепчет она.
Я шиплю, скаля зубы, потому что ненавижу это имя на ее губах. Ненавижу любое мужское имя, кроме своего. Я хочу, чтобы из ее милого ротика вырывалось только мое имя, и готов выебать ее так, чтобы это стало правилом. Но это говорит мой внутренний псих, а сейчас не время для него высовывать свою уродливую голову.
— Я нашел его, когда он прятался в гараже одного из своих приятелей. Он был достаточно умен, чтобы не рассказывать никому о том, кто именно его так отделал, и еще умнее — чтобы отправить друга подальше, когда дверь гаража поднялась, а я вошел, — мои глаза отводят к окну, пока я мысленно возвращаюсь в тот момент. — Одной из вещей, которую я уже тогда умел хорошо, было выбивать информацию. И я точно знал, как заставить его говорить правду. Я подвесил его на два крюка подмышками и прижал к стене. Потом начал вырезать на его лодыжках «Шестерка Мии Роджерс». К тому моменту, как я дошел до его колен, он сходил с ума от боли, но все равно не признавался, что сделал что-то с тобой. Что отнял тебя у меня.
Я замолкаю, вспоминая его крики.
Я был не единственным, кто имел привилегию их слышать.
— Когда приехала полиция, он уже потерял сознание, обоссался, обделался и истекал кровью. Я добрался до его внутренней стороны бедер и собирался перейти к его яйцам, когда он пришел в себя. Я даже не пытался прятаться от полиции или что-то им объяснять. Когда они узнали, почему я это сделал, то сообщили, что тебя видели два дня назад. Они потеряли твой след, но ты была жива, здорова и ушла от меня по собственной воле.
Мои глаза медленно возвращаются к ее.
— Потребовались двое психологов, чтобы заставить меня понять, что я был в бреду. Мой разум просто не мог принять того, что я больше никогда не смогу тебя найти, — мой голос дрожит. — Что я больше никогда не увижу тебя.
Долгое время между мной и Мией стоит тишина. И в этой тишине я наконец понимаю, что соленый вкус во рту — это слезы, которые я так и не позволил себе пролить.
Я ожидаю, что Мия выскочит из кровати — в ужасе, шоке и отвращении, начнет называть меня всеми возможными словами, но она остается спокойной, как горное озеро посреди шторма.
— А Джакс помог тебе избавиться от полиции, — мягко говорит она, но в ее словах больше вопроса, чем утверждения.
Глубоко сидящая злость всплывает на поверхность.
— Полиция была продажной. Джакс тогда был крупной фигурой и имел связи, но не в этом городе. Его власть ограничивалась подпольем. Его помощь заключалась в том, чтобы втащить меня в бойцовский клуб без предварительных испытаний, чтобы я мог участвовать в боях. Высокопоставленные чины полиции зарабатывали кучу денег, ставя на эти бои. Они использовали меня, чтобы срубить смешные суммы. Это их натура, если им дать шанс.