Опасное наследство
Шрифт:
— Еще один несовершеннолетний король, — сказала герцогиня, когда они сели обедать в зале. — Будущее страшит меня.
— Но там мой отец — он будет наставлять короля, и ничего плохого не случится, — возразила Кейт, кладя нож и вытирая пальцы о салфетку. — Разве не так?
Деливший с ними трапезу капеллан замка чуть подался к ней:
— Есть старое пророчество, госпожа Катерина: «Горе тебе, о страна, коли король — дитя». Нашему королевству «везет» на несовершеннолетних королей — это всегда приносило несчастье, ибо порождало разброд и соперничество среди высшей знати. Покойный Генрих Шестой унаследовал корону, будучи младенцем, и вместо него страной правили многочисленные группировки. В отсутствие твердой
— Мой отец положит этому конец! — не сдавалась Кейт. — Он в своем праве.
— Увы, дитя мое, в последнее время мы видели в этой несчастной стране немало примеров тому, как сила брала верх над правом. Но мы должны верить: за вашим отцом стоит немалая сила и герцог пользуется уважением. Он принадлежит к королевскому роду, а эти Вудвили — они просто выскочки.
— Да, но король сейчас в их руках, и вы можете не сомневаться: они уже отравили его юную душу ненавистью к милорду Глостеру, — возразила герцогиня. Она почти ничего не ела.
— На стороне моего отца лорд Гастингс и лорд Бекингем — вместе с ними он победит! — не отступала Кейт. Она не желала — не могла — верить, что возможен какой-либо иной исход. По ее разумению, герцог был неуязвим. Разве не он захватил Берик-на-Твиде во время войны с шотландцами?
— Ваше почитание и любовь к отцу весьма трогательны, — улыбнулся капеллан. — Мы должны молиться в ожидании хороших новостей.
И Кейт молилась. Много часов проводила она в церкви, стоя на коленях рядом с герцогиней и прося Господа сохранить и поддержать отца. Его присутствие всегда придавало ей уверенности, а теперь она словно лишилась опоры; герцогиня Анна явно чувствовала то же самое. Обе они искренне любили его. Кейт — невинной дочерней любовью, Ричард был очень заботливым отцом. Анна же испытывала благодарную страсть к спасшему ее рыцарю. Она любила рассказывать детям эту историю, и на третий вечер после отъезда Ричарда, когда юный Эдуард Миддлхемский попросил, чтобы мать поведала им о тех событиях еще раз, она нежно улыбнулась своему красивому, но такому хрупкому сыну, ощутив привычный страх за его здоровье, и согласилась. Она ни в чем не могла отказать ему.
— Ричард хотел жениться на мне, — начала Анна, когда вся семья собралась вокруг нее у огня. — Мы знали друг друга с детства, потому что милорд вырос в доме моего отца. Мы играли вместе, и я называла его Дикон. А потом пришло время, и он от всего сердца стал звать меня душенькой. Ваш отец был младшим в большой семье, не очень крупным и сильным, но он трудился без устали, чтобы овладеть военным искусством. Я восхищалась этой его целеустремленностью. Потом он уехал ко двору короля, и мы некоторое время не виделись.
— Расскажите нам о спасении! — тоненьким голоском проговорил Эдуард.
Кейт улыбнулась и взъерошила и без того растрепанные волосы младшего братишки, а его мать продолжила рассказ:
— Мой отец, убитый в сражении при Барнете, оставил мне и моей сестре Изабелле богатое наследство, которое мы должны были разделить. Изабелла, дети, вышла за герцога Кларенса, старшего брата вашего отца. Он оказался нехорошим человеком — его честолюбие и алчность были непомерными. Наследство, доставшееся Изабелле, перешло к нему, потому что она стала его женой, но Кларенсу этого показалось мало. Этот злодей вознамерился завладеть и моею долей. Я тогда жила в его доме и под его опекой, но, узнав, что Дикон хочет жениться на мне, Кларенс увез меня и спрятал в своем большом доме в Лондоне, заставив работать судомойкой. Милорд Кларенс предупредил, что, если я стану жаловаться или раскрою, кто я такая, для меня все может кончиться очень плохо. А поскольку он один раз уже грозился навеки упрятать меня в монастырь, то я крепилась и держала
— Представляю, как тяжело вам пришлось, — заметила Кейт.
— Да уж. Я ведь и понятия не имела, как скрести кастрюли или нарезать овощи. Я росла в замке и получила благородное воспитание. Повариха постоянно бранила меня. Она, конечно же, не подозревала, кто я такая. Но потом, — и тут на бледных щеках Анны появился румянец, — Дикон меня нашел. Кто-то из людей Кларенса рассказал ему обо мне — я думаю, Дикон дал ему денег. Он ворвался в лондонский дом Кларенса, охваченный жаждой мести, и потребовал, чтобы меня немедленно отдали ему. Что ж, милорд ведь приходился братом королю, и гнев его был страшен — никто не осмелился ему возражать. Не могу передать, какое облегчение я испытала, увидев Ричарда.
— Он вас увез и женился?
— Не сразу. Ему сначала нужно было получить разрешение короля на брак. И потому он, как идеальный куртуазный рыцарь, отвез меня в церковь Святого Мартина и оставил там на попечении архиепископа Йоркского, пока не уладил все дела. А потом мы и в самом деле поженились. Церемонию провели без лишнего шума в Вестминстере. — На лице Анны появилось задумчивое выражение.
— И за это король отрубил Кларенсу голову? — спросил Эдуард. В семь лет он любил смаковать всякие ужасы.
— Нет, сынок, это случилось позднее, когда обнаружилось, что Кларенс участвовал в заговоре против короля Эдуарда.
— А правда, что его не казнили, а утопили в бочке с мальвазией? [14]
По тому, как побледнела мачеха, Кейт догадалась, что так оно и было на самом деле.
— Где, интересно, ты такое слышал? — резко спросила герцогиня.
Эдуард удивленно посмотрел на нее:
— Мне Джон сказал.
Джон моментально сделал вид, что ему очень стыдно. Анна нахмурилась, глядя на пасынка, и укоризненно заметила:
14
Мальвазия — сладкое вино. По преданию, Кларенс, приговоренный судом за государственную измену к казни, сам выбрал такую смерть.
— Ты не должен рассказывать ему о таких вещах.
— Но ведь это правда? — спросил Джон, не сводя с нее глаз.
— Правда или нет, твой брат еще слишком мал, чтобы выслушивать подобного рода истории.
— Я уже большой, — возразил Эдуард, но мать подняла руку, пресекая всякие возражения, и немедленно отправила обоих в постель.
— Вот скверные мальчишки, — пробормотала Кейт.
— Да уж, просто никакого сладу с ними нет, — вздохнула герцогиня, нежно глядя на темноволосую красавицу-падчерицу: между ними всегда существовала обоюдная симпатия. — Но ты хорошая девочка. Я благодарна Богу за то, что ты у нас есть. Я бы хотела, чтобы ты была моей родной дочерью.
— Вы очень добры ко мне, миледи, — ответила Кейт, которую до глубины души тронули эти слова. — Я очень благодарна за все, что вы делаете для меня. Я вам очень многим обязана.
Девочка не лукавила: будучи незаконнорожденной, она и надеяться не могла, что получит больше. Кейт воспитывалась, как подобает законной дочери герцога и герцогини, ее обучали хорошим манерам, вышиванию и всему прочему, что положено знать и уметь девице благородного происхождения, рассчитывающей сделать хорошую партию. Кейт очень повезло: ее не отдали на воспитание посторонним людям и не отправили в монастырь, что случалось тогда сплошь и рядом. Она жила в доме у родного отца, самого любящего и замечательного из всех родителей, ничуть не похожего на других, которые подчас и не замечали дочерей, пока не наступало время выгодно сбыть их с рук, выдав замуж. А вместо матери у нее была герцогиня Анна, которая искренне любила ее.