Опасное пари
Шрифт:
— Святые небеса! — захохотал он. — Это что еще такое?
Так смеяться над бедной девушкой! И после этого еще говорят, что у его светлости — безупречные манеры!
— Зря смеетесь, — обиженно сказала Элли. — Вы ведь даже не представляете, что я собиралась сделать!
Равенворт покачал головой:
— Мисс Дирборн, неужели вы полагаете, будто я поверил в сказочку о том, что леди Вудкотт согласилась, чтобы я сопровождал вас вот так — вдвоем, в закрытой карете? Прошу вас, не обижайте меня! Оставьте за мной хоть капельку здравого смысла!
Элли смущенно потупилась
— Опять у меня ничего не вышло, да? А мне казалось, что я все так хорошо придумала… Я ведь собиралась сегодня заполучить вашу табакерку, чтобы вы знали!
— Я догадался об этом, Азартный Игрок.
— Не сердитесь. Должна же я была отомстить за то ужасное пари, которое вы заключили с майором Уитни! Но теперь все это не имеет смысла. — Элли озабоченно посмотрела в окно и нахмурилась. — Милорд, прикажите, пожалуйста, кучеру остановиться.
Равенворт исполнил ее просьбу, но не получил ответа: с облучка не донеслось ни единого слова, и вожжи не натянулись, чтобы придержать лошадей. Их, похоже, не услышали. Или услышали, но не собирались подчиняться? Вместо того чтобы замедлить ход, карета стала набирать его, и редкие дома еще быстрее замелькали в окнах.
У Элли тревожно сжалось сердце. Она крепко стиснула руку Равенворта.
— Ничего не понимаю. Почему этот кучер не слушается? А ведь я его совсем не знаю… Ах, Джеффри, что же я наделала?! Кажется, теперь мне ясно, отчего этот слуга с такой готовностью откликнулся на мою просьбу. Мы в их руках! Боже, какая же я идиотка!
Равенворт сжал ее руку своей большой сильной ладонью.
— Не надо так волноваться, Элли. Сейчас мы все узнаем.
Лицо виконта оставалось спокойным, серые глаза смотрели решительно и твердо. Элли вспомнила, как он вел себя во время того давнего происшествия на Нью-Бонд-стрит, и немного успокоилась. Она верила в силу этого человека, в его выдержку и мужество.
Наконец карета стала замедлять ход. Элли выглянула в окно и увидела перед собой заброшенную, потемневшую от времени и дождей маленькую гостиницу. Карета подкатила к ней и остановилась. Дом, затерянный где-то на окраине Лондона, смотрел на них своими мертвыми черными окнами.
Элли поставила поглубже в угол корзинку с гусенком, прижалась к плечу Равенворта и замерла в ожидании дальнейших событий. Они не заставили себя долго ждать. Элли почувствовала, как напряглись мускулы на руке Равенворта, в ту же секунду дверца кареты резко распахнулась, и на них уставилось широкое дуло старинного мушкета. Подавив свое первое и такое естественное желание закричать что есть сил, Элли постаралась взять себя в руки и спокойно сказала, не сводя глаз со слуги леди Вудкотт:
— Убери эту штуку!
Слуга немного подумал, затем поднял мушкет стволом вверх и жестом приказал Элли выходить. В этот момент к нему подошел кучер, спустившийся с облучка. Элли взглянула на него и невольно отшатнулась. Это было сущее чудовище! Огромный, небритый, с трясущимся жирным животом. А запах! Элли почувствовала, что у нее начинает кружиться голова. Это была смесь немытого человеческого тела, лошадиного пота и омерзительного, приторно-сладкого дешевого
Кучер выхватил мушкет из трясущихся рук слуги и сказал, направив его на Равенворта:
— Выметайся!
Виконт сверкнул глазами, одним упругим движением выбросил из кареты свое тренированное тело и, не коснувшись еще земли, в полете, нанес кучеру сокрушительный удар в лицо. Тот глухо ахнул и мешком свалился в грязь. Но в тот же миг стоявший рядом слуга умудрился подхватить выбитый из руки кучера мушкет, изо всей силы ударил Равенворта по затылку, а когда тот упал, приставил дуло к его виску.
— Не убивай его! — закричала Элли. — Что ты делаешь?! Что тебе от нас надо?
Она выскочила из кареты, опустилась на грязные мокрые камни, склонилась над лежащим без сознания виконтом и ощутила набухающую у него за затылке шишку. Она была твердой и росла на глазах, но Элли с облегчением отметила, что крови нет. Значит, голова Равенворта цела, не разбита.
Толстый кучер пришел в себя, поднялся с земли и прорычал, обдавая Элли невыносимой вонью:
— Хочу получше рассмотреть ваши побрякушки, мисс! Ну-ка, снимайте их, да поживей! — Он указал грязным пальцем на бриллиантовое ожерелье.
И зачем она только надела его!
Трясущимися пальцами Элли расстегнула ожерелье, сняла его с шеи и протянула кучеру.
Потом она поднялась с земли и сказала, пытаясь сохранить независимый и уверенный вид:
— Вы можете забрать мои драгоценности, но, если лорд Равенворт умрет, вам не поздоровится. Его нужно перенести в чистую постель, если, конечно, таковая найдется в этой дыре.
Кучер опустил ожерелье в грязный карман своего сюртука, криво усмехнулся и задумался. Наконец кивнул своему напарнику, ткнул немытым пальцем за спину — туда, где в дверном проеме замаячило какое-то женское лицо с соломенными волосами, — и коротко буркнул:
— В гостиную!
Кучер и молодой слуга подхватили на руки безжизненное тело Равенворта и направились к двери. Элли была замыкающей в этой странной процессии, похожей на похоронную. Они вошли внутрь, миновали темный закопченный холл и оказались в грязной тесной комнате, гордо называвшейся гостиной. Здесь Элли села рядом с лежащим на полу виконтом, положила его голову себе на колени и принялась молча молиться, стараясь сдержать подступающие к горлу рыдания.
Колеса кареты — тяжелые, скрипучие, накатывали на него, нависали над головой, стремясь раздавить, смять, впечатать в мостовую. Он делал чудовищные усилия, чтобы удержать их — и не мог…
Равенворт разлепил глаза, вынырнув из кошмара. Где-то далеко вверху темнели прокопченные балки потолка — дубовые, потемневшие от времени. В ноздри ударил запах пыли, запустения. Некоторое время он мучительно пытался понять, где находится, но не мог узнать это место. И тут откуда-то издалека до него долетел женский голос, повторявший с мольбой:
— Господи, добрый мой господи, не дай ему умереть! Я все, все сделаю, только бы он жил! Никогда в жизни не ввяжусь больше ни в одно пари, вообще не буду играть — только, прошу тебя, не дай ему умереть!