Опасное семейство
Шрифт:
— Никак нет, — хмыкнул Киреев, — вы, уважаемый. А если вы этого не сделаете, что ж… наверное, вам нет смысла бежать к Грязнову с повинной? Или вы уже предусмотрели для себя и такой ход? Не знаю, правильный ли он… Я бы все-таки не советовал… Между прочим, — сказал он после недолгой паузы, — Глухой мог бы просто исчезнуть на время, предупрежденный, что его ожидает весьма неприятная встреча с генералом Грязновым, который сперва сажает собеседника на шконку и только потом разговаривает. Я, конечно, взялся бы его предупредить, но думаю, что это правильнее сделать все-таки вам, как лицу ответственному, господин
— А ведь он прав, Федор, — поспешил поддержать зятя губернатор. — Ты мог, скажем, подъехать предупредить его, а он не внял твоим советам и сбежал. Какая ж за тобой вина? А что касается спецназа, то пусть он побегает, порезвится, если ему у нас больше делать нечего. Посоветуй своему Глухому на время стать еще и невидимым, для его же пользы, я правильно понял твою мысль, Юра?
— А когда мы не понимали друг друга?
— Ну вот и договорились, — уверенно сказал Шестерев. — У тебя, Федор, еще есть ко мне срочные дела? Нет, ну, исполняй указание своего приятеля. — И он покровительственно улыбнулся: — Я слышал, что Грязнов не такой уж и коварный человек. А вот от кого? — Он со смехом хлопнул себя по лбу ладошкой. — Да от тебя же, Федор, и слышал! Ха-ха! Будь здоров, не подкачай!..
— Давай мне номер его мобильника, — сердито сказал Шилов Кирееву, — и напрочь забудь о его существовании. Это я тебе говорю, Юрик…
Киреев вспыхнул было, но губернатор жестом остановил зятя:
— Делай, что он говорит… вечно за тобой… убирать приходится…
Карякин, как понял из краткого с ним разговора Шилов, мгновенно усек ситуацию. Сказал, что немедленно отправится на лечение, дескать, обострилась старая тюремная болезнь. Впрочем, это обычное осеннее обострение, надо последить за собой. А куда поедет? Да, пожалуй, к казахам, на кумыс да на сурочье сало, говорят, хорошо помогает, поддерживает истощенный чахоткой организм.
Шилов дал ему ровно четверть часа и ни минутой больше, после чего послал к его дому наряд милиции, который должен был удостовериться, что уголовный авторитет на месте и никуда сбежать не собирается. Этот наряд должен был так и остаться возле дома Глухого до приезда Грязнова, чтобы обеспечить безопасность встречи.
И после этого Шилов с ходу переключился на спецоружие, ожидая попутно сообщения от милицейского наряда, чтобы затем доложить об исполнении Грязнову.
Со спецоружием особых проблем у Шилова не было. Следовало только обойти один пикантный момент. Причем обойти тонко, чтоб и комар носа не подточил.
Десяток «винторезов», как и прочее спецоборудо-вание для ответственных операций, находился постоянно в оружейном хранилище при штабе отдела милиции особого назначения. Но один экземпляр с необходимыми спецпринадлежностями и боезапасом хранился лично у Федора Алексеевича. И он не считал нужным это афишировать. Да ведь и обыск у него никто никогда не собирался учинять. Не посмеют, в этом Шилов был уверен.
Этот экземпляр был давно уже списан по акту, как пришедший в негодность во время одной из спецо-пераций. Но иногда, в критической ситуации, «уничтоженное» оружие подавало свой даже и не голос, а шепот, который ставил точку в деле.
Был и человек, который за достаточно приличный гонорар выполнял столь ответственные
Нет, убирать Грязнова либо Турецкого Федор Алексеевич не собирался, даже если бы этого от него потребовал губернатор, на такой сумасшедший шаг он не согласен, но вот изымать из поля их зрения опасных свидетелей — это даже необходимо. Самый лучший свидетель — тот, который молчит. А еще лучше, если всегда.
За своего стрелка Шилов не боялся. За оружие? Ну, пусть пороются, коли есть у них такая охота. И списано оно не вчера, а бог весть когда, даже если и докопаются, акты поднимут, все равно никаких концов уже нет. Придется им признать, что выступил в роли киллера кто-то приезжий. Вот и ищите его себе сколько угодно.
Федор Алексеевич на всякий случай, чтобы не искушать судьбу, позвонил все же своему кадру, чтобы удостовериться, что тот на месте и ждет дальнейших указаний. У него же в настоящее время находился и «винторез», который тот не успел вернуть хозяину после операции.
Услышав знакомый голос, Шилов негромко сказал, зная, что подслушать его разговор по мобильнику никто не сможет:
— Дело сделано, претензий нет. Расчет возможен сегодня, но лучше я перезвоню. За мной не исключен «хвост». Игрушку спрячь подальше.
— Слушаюсь, — по-военному ответил кадр.
И тут зазвонил городской телефон. Старший наряда доложил, что они прибыли по указанному адресу, где проживает гражданин Карякин, но такового здесь в настоящее время нет, так как он еще накануне уехал в Казахстан на лечение. Якобы из-за обострения туберкулеза.
Шилов приказал наряду оставаться на месте до принятия им решения, что делать дальше. Опустил трубку на рычаг, затем поднял и стал звонить Гряз-нову в краевую прокуратуру. Совершенно убитым голосом он собирался сообщить Вячеславу Ивановичу, что свидетель ушел. Он уже предвидел, как будет разъярен Грязнов, и эта картинка, которую он себе представлял сейчас, радовала его до умиления.
Грязнов поднял трубку, отрывисто спросил:
— Кто?
— Шилов, Вячеслав Иванович, по поводу вашего задания.
— А-а… — протянул Грязнов, будто не мог вспомнить, о чем речь. — Слушаю вас!
— Накладка небольшая вышла. Оказывается, еще вчера отбыл на лечение наш фигурант, так сказать.
— Кто? Куда выбыл? Говорите четче! — вроде бы начал сердиться Грязнов.
— Я о Глухом. То есть о Карякине. Нет его на месте, выбыл.
— Ах, вон вы о ком! Ну и что предприняли?