Опасности диких стран
Шрифт:
— Прячьтесь теперь, чудовища! — пробормотал он сердито, — на этот раз вы уже не уйдете, теперь вы имеете дело с отрядом храбрецов, а не с испуганными, бежавшими от вас женщинами!
В волнении попробовал он поднять голову вверх, чтобы как можно скорее увидеть приближающихся союзников. Против его ожидания, старания его были остановлены диким, который проговорил с устрашающей усмешкой:
— Так, теперь можешь ты увидеть, как Пианкишав снимает скальпы с Длинноножей, твоих братьев! Пианкишав — великий воин, Длиннонож- ничто!
Несколько раз индеец повторил эти слова. Роланд же тем временем внимательно осматривал местность, которая,
На горе, откуда вела злосчастная тропинка, почти не было деревьев. Только кое-где поднимались из травы несколько искривленных стволов кедра, земля была в глубоких трещинах и расщелинах, сильно затруднявших движение всадников. Дикари расположились у склона, где было очень мало деревьев, которые могли бы защитить нападавших, сами же индейцы заняли пространство, так хорошо защищенное скалами и и кустами, что могли нанести немалый вред. При всем этом Роланд почти не сомневался в исходе предстоящего сражения. Число дикарей, по его мнению, едва ли могло равняться пятнадцати или шестнадцати воинам, а отряд его друзей был, вероятно, многочислен.
Но как было велико его разочарование, когда отряд вышел из лесу, и его глазам представилась только маленькая группа молодых людей, приближавшихся с такой поспешностью, что, по-видимому, они не имели ни малейшего понятия об устроенной им засаде. В предводителе он тотчас же узнал молодого Тома Бруце, за которым следовало не более десяти юношей. Все они, правда, были хорошо вооружены и держали ружья наготове. Из опасения, что они как раз попадутся в руки врагов, Роланд, забыв о своем собственном тяжелом положении, закричал, как только мог, громко:
— Берегитесь засады! Стой!
Больше он не мог произнести ни слова, потому что сторож схватил его за горло, высоко подняв над ним нож, и, казалось, готов был воткнуть его в грудь. Но Роланд все-таки заметил, что крикнул не напрасно: кентуккийцы вдруг остановились и соскочили с лошадей, которых один из молодых людей увел немедленно за хребет горы. Том Бруце поднял свое оружие, указал рукой на засаду дикарей и закричал своим спутникам:
— Ну, господа, — пленные женщины и краснокожие дикари там! Сражайтесь во славу Кентукки и на радость женщинам! Пусть каждый стреляет в какой-нибудь куст, и каждая пуля пусть попадет в краснокожего. Выгоним этих бестий из их засады!
Ответом на эту речь было громкое ликование молодых людей, которые сразу же исполнили приказание молодого предводителя. Они разделились, а индейцы, как только заметили это, выстрелили шесть или семь раз, недалеко от Роланда, не принеся никакого вреда.
— Вот они где, собаки! — закричал Том и побежал со спутниками в ближайшие кусты. — Покажите им свое мужество!
— Длиннонож — большой дурак! — закричал старый дикарь, стороживший Роланда, и с этими словами быстро удалился, оставив Роланда одного.
Борьба, начавшаяся теперь, представляла для Роланда что-то совершенно новое, особенное. Во всех стычках, в которых ему приходилось участвовать раньше, враждебные отряды стояли открыто друг против друга, лицом к лицу. Здесь же никто не видел своего врага, но обе стороны лежали, спрятавшись в траве, и так старательно скрывались за кустами и скалами, что только по случайному выстрелу можно было заметить их присутствие. Кроме того, здесь каждый сражался за себя, тогда как в сражениях белых обыкновенно масса стояла против массы, и воины, поддерживаемые своими товарищами, черпали постоянно новое
Но вскоре он увидел, что ошибается. Сражавшиеся подползали друг к другу все ближе и ближе, старательно скрываясь, и выстрелы, которые прежде были довольно редки, теперь раздавались все чаще и чаще. Ликование индейцев или лихой воинственный крик одного из кентуккийцев доказывали по временам, что пыл быстро разгорался с обеих сторон. В то же время Роланд заметил, что обе стороны вытянулись в одну широкую линию, и заключил из этого, что кентуккийцы остерегались показать тыл, а наоборот, решили стать с противником лицом к лицу.
Таким образом, сражение продолжалось несколько минут. Наблюдая за ним, Роланд испытывал неимоверное душевное страдание, ему было не все видно и сам он не в силах был вмешаться в битву, от исхода которой зависела его судьба.
Вдруг три индейца, увлекаемые яростью и жаждой крови, выскочили из своей засады и напали на кентуккийцев с громкими криками. Роланд задрожал: он боялся, чтобы эта смелая выходка не была началом нападения всего отряда индейцев, который в таком случае, без сомнения, победил бы своих малочисленных противников. Но молодой капитан ошибся: как только медно-красные лица дикарей показались из травы, в них выстрелили одновременно из трех ружей. Каждый выстрел нанес осмелевшим противникам удар: двое из них упали на месте мертвыми, а третий, дико размахивая топором и шатаясь, сделал еще несколько шагов вперед, но тут же упал, испуская дух. Громко возликовали кентуккийцы и не упустили момента благоприятного, чтобы воспользоваться своим успехом.
— Да здравствует наше старое Кентукки! — радостно закричал Том Бруце. — Еще раз, товарищи! Зададим им хорошенько и освободим слабых женщин!
Голос друга, раздавшийся на таком близком расстоянии, наполнил сердце Роланда надеждой, и, не обращая внимания на индейцев, он громко закричал о помощи.
Но его крик был заглушен диким, бешеным ревом, которым индейцы выражали свое горе и ярость по поводу гибели трех своих товарищей. Гнев ослепил их настолько, что они совершенно забыли о своей прежней осторожности. Все они, как будто понукаемые каким-то толчком, выскочили из своих засад на свободу и кинулись с пронзительными воплями навстречу кентуккийцам. Но каждый кентуккиец наблюдал за противником, и когда раздались выстрелы, индейцы все снова поспешно попрятались в траву и кусты. С обеих сторон стреляли теперь непрерывно, особенно кентуккийцы: подбодренные первым успехом, они выступали все храбрее и храбрее вперед, подвергая себя опасности только в крайнем случае.
Надежды Роланда все более и более росли, и его прежние опасения исчезли совершенно. При том живом участии, которое он, как наблюдатель, принимал в сражении, он совсем забывал о боли, причиняемой ему оковами, глубоко врезавшимися в тело, и бодрое «ура» сражавшихся товарищей благотворно действовало на него. Он слышал, как Том Бруце закричал, стараясь перекричать шум сражения:
— Ну, товарищи, выпустим еще по заряду, а там — за палицы, ножи и топоры!
Казалось, что тяжкие потери, постигшие индейцев на первых порах, решили сражение в пользу кентуккийцев: Роланд заметил, как индейцы начали медленно отступать к своей прежней засаде. Восклицание Тома Бруце должно было положить конец сражению, так как звучало с несомненной уверенностью в победе: