Опасные и порочные
Шрифт:
Тишина и тепло делают свое дело – задремываю…
Глава вторая
– Эй! Просыпайся! И выходи!
Открываю глаза, смотрю на открытую дверь мерса, возле которой стоит блондин. Мое тело, сначала промерзшее, а после отогревшееся, сонное, и словно вареное. Медленно, еле двигая ногами, вылезаю на улицу. И проваливаюсь чуть ли не по колено в снег.
– Иди в дом! – командует качок, и уходит куда-то, также проваливаясь, потому что вокруг белая целина, освещенная мощным светом то ли фонаря, то ли прожектора. Осматриваюсь.
Похоже, мы заехали в заваленный снегом двор, обнесенный высоким забором. Сам дом, куда мне велено идти, темнеет
Наконец, попадается что-то вроде только что протоптанной тропинки. Я убыстряюсь, насколько возможно, ковыляю по ступенькам, дергаю тяжелую дверь, оказываюсь на веранде, и спешу в жилую теплоту. Замираю у порога, охнув от горечи разочарования – в доме холодно также, как и на улице. Из глубины хорОм появляется Данила, и командует:
– Проходи, не стой столбом! Только разуйся! Тапки надень, какие найдешь! Руки помой, на стол накроешь! Там ванная, там кухня!
Показывает направление, и продолжает:
– Вода еще не согрелась – только котел включили. Так что, придется пока пользоваться холодной.
Видимо, мое лицо выражает страдание, поэтому брюнет поясняет:
– Вода не совсем ледяная. И бойлер, и дом нагреваются быстро. Еще и камин затопим. Жарко будет! Там на кухне пакеты с продуктами, разберешь!
И, помолчав, добавляет:
– Тебя зовут Тереза!
Не спрашивает, утверждает. Я ошарашенно молчу, и Данила уточняет:
– Поняла?
Я киваю, и качок выходит, хлопнув дверью. Мне все равно, как они будут меня называть, свое настоящее имя все равно не скажу. Но, почему Тереза? Мужчинам нравятся женщины, которых так зовут? Всем и всегда?
Снимаю ботфорты, с наслаждением освобождая ноги из этих пыточных колодок. И морщусь – пол холодный жуть! Засовываю ступни в первые попавшиеся тапки, бреду вперед, шаркая по ламинату, ибо напяленные мною шлепанцы сильно велики, и норовят свалится. Натыкаюсь на … Ружья в чехлах? Три штуки, лежат себе прямо на полу у стенки. Мамочки! Осторожно обхожу орудия убийства, и открываю дверь, за которой, как я предполагаю, ванная. Так и есть, она – огромная, обделанная дорогой плиткой цвета кофе с молоком. Джакузи, душевая, раковина… Поворачиваю кран над мойкой, пробую рукой – не ледяная, даже слегка теплая. Смотрю на свое отражение в зеркале, и ужасаюсь – тушь размазалась и въелась в кожу, отчего кажется, что у меня под глазами синяки… Да и следы помады вокруг рта краснеют, словно воспаленные пятна… Кошмар! Клоун, страшный клоун из фильма "Оно"! Начинаю смывать остатки косметики, и замираю – может, так и оставить? Может, они не захотят меня, такую уродину? Вздыхаю – вряд ли. Отработать все равно придется! И лучше быть красивой, а то обидно, что считают чучелом.
Привожу себя в порядок, протягиваю руку к полотенцу, и замираю. Их два – оба бежевые, большие, мягкие. Но, на одном вышито – "ДЕН", а на другом – "ТЕСС". Тесс? Тереза, что б ей пусто было! Думала, имя редкое, ан нет – на каждом шагу попадается. Рядом с полотенцами два халата – такие же махровые, и маняще теплые… Один зеленый, второй розовый. Жена, значит, имеется у брюнета. И дом, значит, его, Данилы-Дена этого! Жена, получается, отправлена к морю, а сам проституток снимает! И именем супруги называет! Во опять вспыхивает пожар ненависти. Козлы! Какие же козлы мужики!
Ладно! Не мое дело, что в этом семействе происходит! Пора отрабатывать помятый бок ровера. И я отправляюсь на кухню. По дороге заглядываю в комнату, вернее в зал, или гостиную. Отделка совершенно мужская, под
Хлопает дверь, и мужики являются в дом. Блондин, чье имя я так и не знаю, входит в кухню, держа в руках несколько огромных ножей. Вздрагиваю, и роняю на пол упаковку нарезки-салями. Качок не обращает на меня внимания – будто я пустое место, и принимается мыть тесаки в раковине. Потом тщательно вытирает полотенцем, и уносит. Дом наполняется шумом и голосами, словно мужчин не двое, а целая рота. Например, минут пятнадцать бандиты выясняют, где гирлянда, посылая друг друга искать ее в разные места. Они мотаются туда-сюда, часто заходя на кухню. Когда это происходит, я стараюсь поворачиваться к мужикам спиной, что бы лишней раз не светить своими прелестями. Блондин, который оказывается Тимохой, ибо так его называет брюнет, по прежнему игнорит. Данила же, зайдя первый раз на кухню, с интересом меня рассматривает, словно только что увидел. Однако, мое преображение никак не комментирует, а продолжает давать указания – овощи нарежь, упаковки открой и все разложи по тарелкам, а тарелки вон там. И добавляет:
– Не надумайся сбегать, во дворе Шибо! Порвет, как тряпку!
Я и так понимаю, что собака где-то там. Хотя мысль о побеге присутствует. Ладно, видно будет. Что-нибудь придумаю! Жаль, конечно, что у меня нет телефона. Хотя – кому б я позвонила?Попросить о помощи некого…
Удивительно, но неловкости при виде Данилы не испытываю, словно ничего и не было. Словно тот минет в машине случился не со мной. Или со мной, но во сне. Брюнет тоже ничем о нем не напоминает.
Замечаю, что мои похитители похожи – фигурой, походкой, чертами лица. Братья,что ли? Еще, мне приходит мысль – может, под "отработать" они это имели ввиду? Приготовить, стол накрыть… Ведь не пристают же, и вообще, не смотрят, как на женщину. А тот отсос был случайным, и произошел, потому что я сама проявила инициативу. Размышления так меня приободрили, что я совсем расхорохорилась – и подмести могу, и полы помыть! Только прикажите, господа рабовладельцы!
Тимоха заходит в кухню, берет бутылку шампанского, и три бокала. Три! Прислугу, стало быть, тоже угостят.
– Возьми еды какой нибудь, и вилки! – командует он мне. И оглядев стол, кривится:
– Зачем тарелки? Мыть потом! Из контейнеров похавали бы!
– Я помою посуду! – обещаю с готовностью, показывая, насколько полезна в качестве домработницы, и добавляю – Как есть из контейнеров? Праздник же, Новый Год! Все должно быть красиво!
– Тоже мне, праздник! – кривится блондин, и выходит.
И чем он всегда недоволен?
– Тереза, давай резче! – орет он из коридора – Двенадцать почти!
И чего шумит? Для него это не праздник! Но, я сама хочу успеть выпить шампанского под звон курантов. Хоть сегодня произошли невеселые, даже трагичные события, из которых теперешнее рабство не самое худшее, но Новый Год же! Как можно его не встретить с полным бокалом? Быстро накидываю на поднос тарелки с закусками, и торжественно несу в зал. По дороге замечаю, что ружей на полу уже нет. Прибрали.