Опасные шалости
Шрифт:
Словно закружившись в водовороте, девушка чувствовала лишь сильный пульс, бьющийся в ямочке у горла, жар, исходящий от мужского тела, едва уловимый переход от осторожных прикосновений к почти бесконтрольному движению губ по ее коже. И ее собственный отклик па ласки.
Она хотела его. Вопреки всей логике, всем фактам. Дорис ощущала силу их взаимного влечения, свое желание принадлежать этому мужчине. Оно было так сильно, что, несмотря на противоречие ее прежним чувствам, полностью подчинило Дорис. Она оказалась
Страх и паника охватили девушку. Но вместо того чтобы помочь ей собрать волю и оторваться от Невила, остановить происходящее, они лишь увеличили ее слабость, неспособность противостоять мощному потоку, захватившему ее.
Дорис все же попыталась остановиться, запротестовать, но произнесенные дрожащим голосом слова растаяли под горячими губами Невила, когда он еще теснее прижал девушку к себе, целуя ее с такой мягкой медленной решимостью, что все тело ее будто размякло, утратив способность к сопротивлению.
Ни один мужчина прежде не целовал ее так, не будил в Ней таких чувств. Они были не только вызваны физическим влечением, но и наполнены такими эмоциями, которые заставляли слезы закипать под прикрытыми веками, горло — болеть от молчаливого стона, а тело — терзаться жаждой.
В Дорис не осталось ни воли, ни сил, ни чувств, которые не контролировал бы в тот миг Невил. И сознание, и тело с радостью подчинялись его губам. Легкая ласка языка, когда он настойчиво провел им по ее губам, заставила их дрогнуть и разомкнуться, позволив Невилу дойти до той черты интимности, от которой у Дорис от наслаждения закружилась голова.
Наслаждение… Разве могло это невыразительное слово воплотить все ощущения и эмоции, бушевавшие в ней сейчас, наэлектризовывая каждый дюйм тела, внутри и снаружи, до такой степени, что девушка едва могла вынести бремя собственной одежды или унять дрожь, пробуждаемую лаской рук Невила, горячее жесткое давление его тела.
— Нет!
Дорис резко отшатнулась от Невила, оборвав поцелуй и пытаясь рассеять темные магические чары силой своего разума.
Лицо девушки теперь горело от досады. Она едва узнавала себя, захлестнутую бурными эротическими помыслами и желаниями.
Невил шагнул к ней, словно намереваясь снова обнять, чего, как осознала в доли секунды Дорис, ей и хотелось. Она действительно желала, чтобы он обнял ее и заглушил протесты разума сильным и страстным поцелуем, позволив подчиниться влечению, терзавшему ее.
Сердце заныло от страха и ужаса, от паники, вызванной осознанием, как близко она подошла к роковой черте, готовая потерять контроль над собой.
Сна увидела, как Невил нахмурился; рука, потянувшаяся было к ней, упала, а улыбка медленно растаяла в глазах.
— Я возвращаюсь в дом, — коротко сказала Дорис.
Ничего удивительного, что он перестал ей улыбаться.
О, он знал все уловки, знал, как заставить женщину подумать, будто она необычайно сильно его возбуждает, а он якобы хочет от этого возбуждения ее оградить.
Горячие слезы, застилавшие глаза, пока девушка, опустив голову, шла через кухню, и легкая дрожь в теле теперь были вызваны вовсе не страхом перед Бобби. Уже дойдя до лестницы, Дорис обернулась и посмотрела на Невила.
Он, не двигаясь, наблюдал за ней, опустив обнаженные до локтя руки, волосы слегка взъерошил залетевший через дверь ветер. Видел ли он с такого расстояния дрожь, пронизывавшую ее тело, знал ли, что послужил тому причиной, волновало ли его то, что он делал с ней, беспокоила ли боль, которую он мог причинить?
Нет, конечно, нет. Таких людей подобные пустяки не заботят, с горечью отметила Дорис, повернувшись на каблуках и толкнув дверь.
Дорогие кожаные мокасины, купленные для особых случаев несколько месяцев назад, облепила грязь, брюки тоже были забрызганы, а ветер, который шутя ласкал кожу Невила, вызывал игру сильных мускулов его загорелых рук, покрыл все ее тело пупырышками. Теперь поздно жалеть о том, что не захватила теплое пальто, так хорошо послужившее всю прошлую зиму, мрачно подумала Дорис, поднявшись наверх в поисках чего-нибудь теплого.
Но в спальне Дорис, забыв о том, что привело ее сюда, остановилась возле окна. Она не замечала величественного вида холодных сияющих гор с крутыми склонами и снежными вершинами. Все мысли замкнулись на нескольких минутах, проведенных в объятиях Невила.
Короткий, резкий, осуждающий звук сорвался с ее губ.
Как все это могло случиться? Как она могла позволить такому произойти… и, главное, даже хотеть этого?
«Нет». Хриплый отказ раздался слишком поздно, чтобы остановить коварный, издевательский вопрос, незаметно закравшийся в мозг. Она не хотела, чтобы это произошло; она не…
Не хотела чего? Не хотела, чтобы Невил целовал ее?
Тело снова задрожало. Дорис в отчаянии закрыла глаза, прекрасно понимая, что не может отогнать вероломный вопрос, не солгав самой себе.
Она хотела, чтобы Невил поцеловал ее, прикоснулся к ней, чтобы…
Это безумие, Боже мой, ведь она же взрослый человек. Она же слишком благоразумна, чтобы вот так, очертя голову, влюбиться в человека только потому, что его поцелуи творили в ее душе такое, чего не удавалось ни одному мужчине до него.