Опасные странствия Хомы и Суслика (сборник)
Шрифт:
Но всё-таки мнительный был, как всякий русский медведь. Мнил о себе много. Высоко брал, потому что высокий. Но втайне подозревал, что его все принижают. Все, мол, о нём плохо думают, зла желают и даже насмехаются над его походкой. Косолапой.
Решил он с Хомой посоветоваться, чтобы это проверить. Прояснить.
Почему Медведь Хому выбрал? Мал Хома, да удал. До сих пор живой. Хотя врагов у него – выше крыши.
– Что ты обо мне думаешь? – хмуро спросил он однажды Хому. Для начала.
– Ты самый могучий среди нас, – мигом
– Ага, – просиял Медведь. – И мёду побольше!
А затем опять нахмурился.
– Ну ладно. Ты обо мне хорошо думаешь, а вот другие – как?
– Точно так же, – не моргнул глазом Хома.
– Врёшь, – не поверил Медведь.
Грубоват он, понятно. Но не глуп. Мнителен.
– А ты проверь, – посоветовал Хома. – Пойди и спроси любого.
– Любого встречного?
– И поперечного. Кого угодно. Кто от тебя сразу не убежит, конечно.
– Но не все же такие честные, как ты, – помялся Медведь. – Глядишь, и обманут.
– Могут, – согласился Хома. – А ты похитрее сделай. Допытайся правды. Спроси, думают ли они о тебе так же, как я.
– А откуда они знают, что ты думаешь? – озадачился Медведь.
– Да ты им сам подскажи. Повтори мои слова. А потом и узнаешь их мнение. С ходу проверишь.
– Классно! – восхитился Медведь. – Небольшая у тебя голова, а всё-таки головастая.
И к Лисе направился. И сделал всё то, чему научили.
Точно такой же ответ получил. От Лисы. Слово в слово!
Лиса, правда, ещё и умильно прибавила:
– И приятных летних сновидений в зимнюю спячку желаю!
Потом Медведь к Волку притопал.
Волк тоже не растерялся. Выслушал очень внимательно. И чётко повторил всё, что Хома о Медведе думает. Тютелька в тютельку.
А пришлый Кабан, тугодум, три раза просил пересказать мнение Хомы. Боялся, собьётся. Но ничего – ответил будто по писаному.
Ну а Суслик, Ёж и особенно Заяц тут же отбарабанили всё нужное. Без запинки.
Доктор Дятел, подумав, и своё ввернул о Медведе. Умное.
– В меру упитан и добр без меры!
Другие тоже постарались. Без ошибок ответили.
А один испуганный Муравей, вдобавок к чужим словам, чистосердечно заметил:
– Дорогу нам не уступаешь, но зато на нас не наступаешь. Разве что изредка.
Только Коршун, птица высокого полёта, не стал бубнить подсказанное.
– Ты лучше всех, – коротко ответил он. – Мне сверху видно всё, ты так и знай!
Наверное, слышал где-то известную песню о лётчиках.
Вернулся Медведь к Хоме. Доволен.
– Все, как ты, говорят. А если и прибавляют, то будто мёдом по сердцу!
– По языку, – с улыбкой
– Угу, – облизнулся Медведь. – До чего же у нас хорошие все!
– Вот видишь, все кругом лучше, чем мы думаем.
Но снова мнительность взяла в Медведе верх.
– А ты сам-то не в шутку всё это сказал? – мрачно спросил он Хому.
– Я? – возмутился Хома. – Но ведь и они говорят!
– Они, может, за тобой повторяют, – прищурился Медведь.
– Да сам рассуди: неужели я, махонький и слабый, для них указ? Кто я для них?
– И то верно, – вновь повеселел Медведь. – Кто ты для них? Козявка.
И наконец успокоился. Опять стал благодушным. И спокойным.
Ласково теперь на всех смотрит. Доверчиво. Знает, что о нём думают.
Как Хома врагов поражал
Хома лук себе сделал. Как у индейцев. Наверно, у сельских ребят подсмотрел. Замечательный лук получился! Дуга из гибкой лозины. А тетива из рыболовной лески. У ручья обрывок нашёл. И приладил.
А вместо стрел он ежиные иглы взял. Выдернуть их у себя, на выбор, старина Ёж не дал. И без того выпадают. Подбирай.
Набрал Хома иголок, не поленился. Самых длинных! Сзади у них концы расщепил и пёрышки вставил. Для точного полёта.
Стрелял он метко и больно. Попробуй подступись! Особенно легко он большие мишени поражал. Лису, Волка. А в Коршуна влёт промазывал. И в его приятеля Кобчика – тоже. Зато вздрагивали они жутко, когда мимо них стрелы свистели. Они бы и не так вздрогнули, если бы в них угодило!
А сами-то никогда не прочь на мелких зверьков нацелиться. Сами на здоровенные стрелы похожи. Сложит крылья Коршун, острый клюв наставит – и вниз летит. А сзади хвост пёрышком торчит. Чем не стрела!
Завёл себе Хома лук, и сразу шум поднялся. Среди хищников. И на земле, и в небе. Какое право имеет несчастный хомяк отстреливаться? А он оттого и несчастный, что проходу не дают. Ни днём ни ночью.
Врагам, значит, нападать можно, а ему и защищаться нельзя? Ещё чего! Не дождётесь!
Суслик, конечно, испугался, впервые увидев Хому с луком. Как когда-то с перочинным ножиком. Давнее дело.
– Не растравляй врагов своим луком, – сказал он. – Они тебе припомнят!
– Они мне всегда припоминают, и без него! – рассердился лучник Хома.
А старина Ёж, известно, одобрил Хому. Стрелы-то чьи!
– Так держать! Свой лук, – уточнил он. – Пусть со страхом тебя обходят и облетают.
– Наконец-то и на них управа нашлась! – горячо подхватил Заяц-толстун. – Надоело убегать. Травки пощипать некогда.
И стал всё время около Хомы держаться. Стрелы за ним носил – в колчане самодельном. И больше не робел, не трусил.