Опасные тайны
Шрифт:
— Не знаю… — промолвила она, наконец. — Не знаю, смогу ли я когда-нибудь почувствовать к тебе что-то…
— Твой отец должен был воспитать в тебе чувство долга. Если не он, то Милисент — точно. И я собираюсь этим воспользоваться. Иными словами, я прошу тебя пожить несколько недель здесь, у меня.
Это неожиданное заявление на несколько мгновений сбило Келси с толку.
— Ты хочешь, чтобы я жила здесь? — пробормотала она в конце концов.
— Да. Устрой себе каникулы. Несколько твоих недель взамен целой жизни, которую я потеряла…
Боже, она так не хотела
— Я понимаю, что с моей стороны это эгоистично и не совсем правильно, но… Я прошу дать мне возможность попробовать…
— Не слишком ли многого ты просишь?
— Да, я прошу многого, но все равно прошу. Я твоя мать, и от этого никуда не деться. Если ты так решишь, мы можем никогда больше не видеться, но я все-таки останусь твоей матерью. А так у нас будет время, чтобы разобраться, возможны ли между нами какие-то, хотя бы чисто дружеские, отношения. Если нет — ты вольна уйти и никогда не возвращаться, но я почему-то думаю, что ты не уйдешь, — Наоми наклонилась вперед. — Из чего ты сделана, Келси? Достаточно ли в тебе мужества Чедвиков, чтобы принять вызов?
Келси вздернула подбородок. Согласившись, она многим рисковала и все равно предпочитала подобное поведение любым просьбам и мольбам.
— Месяц не обещаю, — резко ответила она. — Но я приеду, а там будет видно.
И с удивлением заметила, как губы Наоми чуть заметно и жалко дрогнули, прежде чем снова сложиться в спокойную и уверенную улыбку.
— Вот и хорошо. Если я не сумела тебя очаровать, то «Трем ивам» это, несомненно, по силам. Поглядим, как много ты еще помнишь из своих уроков верховой езды.
— Меня всегда было нелегко вышибить из седла.
— Меня тоже.
Глава 4
Ужинать в ее семье всегда было принято в соответствии с давно сложившимися традициями. Еда была превосходной, и подавалась она со всем достоинством и соблюдением этикета.
Как всякая последняя трапеза, мрачно подумала Келси, механически орудуя ложкой и поглощая горячий бульон, обильно сдобренный черемшой. Больше всего ей не хотелось рассматривать вечер, проведенный в отцовском доме, как обязанность или — хуже того — как некое подобие судилища, но в глубине души она знала: и то, и другое в значительной мере справедливо.
Филипп, правда, старался поддерживать за столом непринужденный разговор, однако его улыбка была слегка натянутой. С тех пор как Келси сообщила ему о предстоящем отъезде в «Три ивы», все его мысли, казалось, были обращены к прошлому. Келси считала, что это несколько несправедливо по отношению к Кендис и что отцу не следовало так много думать о своей первой жене, ибо у нее были серьезные основания подозревать, что воспоминания о Наоми не отпускали его не только днем, но и по ночам, лишая сна и заставляя допоздна курить в кабинете. И действительно, сколько бы он ни повторял себе, что это нелогично, непозволительно, просто глупо — ничто не помогало. Смириться с мыслью о том, что он теряет своего ребенка — дочь, за которую
Впрочем, Келси давно перестала быть ребенком. Чтобы убедиться в этом, ему достаточно было просто бросить на нее взгляд. Но стоило только закрыть глаза, и он без труда вспоминал, какой она была в детстве. И тогда чувство вины охватывало Филиппа с особенной силой.
Милисент вела себя на удивление тихо, но, когда подали жареного цыпленка, она не выдержала. Не в ее правилах было обсуждать за едой какие-либо неприятные вопросы, однако на сей раз ей, похоже, не оставили никакого выхода.
— Ты уезжаешь завтра, как я слышала, — начала она.
— Да. — Келси сделала глоток воды из стакана, следя глазами за ломтиком лимона, который сначала погрузился на самое дно, а затем снова всплыл на поверхность. — Завтра утром.
— А как же твоя работа?
— Я уволилась. — Келси с вызовом приподняла голову. — Эта моя так называемая работа мало чем отличается от того, чем добровольцы занимаются на общественных началах. Когда я вернусь, попробую найти что-нибудь в Смитсоновском институте.
— С твоим длинным послужным списком найти что-нибудь стоящее может оказаться довольно трудно, — сыронизировала Милисент.
— Ты права, — не стала спорить Келси.
— Историческое общество всегда нуждается в специалистах, — робко вставила Кендис. — Я уверена, что могла бы замолвить за тебя словечко.
— Спасибо, Кендис, я подумаю об этом, — кивнула Келси, а сама подумала: «Кен, как всегда, выступает в роли миротворца».
— А может быть, ты увлечешься скачками, — подмигнул ей Ченнинг. — Купишь себе нескольких племенных лошадей и будешь посылать их на соревнования.
— Вряд ли это будет разумно. — Милисент промокнула губы салфеткой. — В твоем возрасте, Ченнинг, подобные вещи действительно могут показаться привлекательными из-за налета ложной романтики, но Келси, надеюсь, достаточно взрослая, чтобы рассуждать здраво.
— А мне все равно нравится такая жизнь: каждый день обходить стойла, делать ставки и так далее… — Ченнинг пожал плечами. — Я бы не отказался провести несколько недель на ферме, чтобы можно было покататься на лошади.
— Ты можешь навестить меня, — вставила Келси. — Я уверена, это было бы интересно.
— Ничего умнее ты не могла придумать? — Оскорбленная в своих лучших чувствах, Милисент с громким стуком положила вилку. — Интересно! А ты подумала о том, что это будет значить для твоего отца?
— Мама, я прошу тебя…
Но Милисент не дала Филиппу договорить, отметя его слабые возражения властным взмахом руки.
— Это унизительно! — воскликнула она. — После всего, что мы вынесли, после всех несчастий этой женщине достаточно было просто щелкнуть пальца — . ми, чтобы Келси бросилась в ее объятья.
— Ничем она не щелкала. — Келси с такой силой стиснула под столом кулаки, что ногти больно вонзились в ладони. Да, подумала она, закатить сцену было бы гораздо проще, но надо держаться. — Наоми предложила мне приехать в гости, и я согласилась. Прости, па, я не хотела причинить тебе боль.