Опасные удовольствия
Шрифт:
– Я хотела к себе… Я так промокла, – жалобно хрюкнула она.
– В доме еще идут отделочные работы, но камин уже действует. Разведем огонь, согреешься.
– Нет, это так неожиданно. Я честно не знаю… Я не могу так сразу… – неуверенно лепетала Дирли-Ду. – Давай в следующий раз, ладно? А сейчас отвези меня в гостиницу. Я временно живу в гостинице. Называется «Фламинго», знаешь?
Вячеслав Матвеевич не дрогнул, разворачивая автомобиль в противоположную сторону.
– Я буду ждать твоего звонка, – коротко попрощался
– Чао, милый! – Дирли-Ду поцеловала Вячеслава Матвеевича в щеку.
– Дирли-ду-дирли-ду-дирли-ду, – механически напевал Куницын, вновь направляя колеса в сторону «Родникова». Встреча с Дирли-Ду так обрадовала его, что даже ее отказ освидетельствовать камин не разочаровал. Загадочная и неповторимая Дирли-Ду поставила последнюю точку в эпопее с Виолой, избавила от мифа, от наваждения, преследовавшего Куницына десять лет. Дирли-Ду доказала, что Виола не единственная и не вечная, что Вячеслав Матвеевич способен увлечься другой женщиной. Президент компании выздоравливал, дождь смывал остатки чувства, образ когда-то любимой Виолы тускнел и растворялся в серой пелене.
– Дирли-ду-дирли-ду-дирли-ду, – пел Куницын и улыбался. Ему было хорошо. В салоне витал аромат исчезнувшей женщины. И если таинственная Дирли-Ду никогда больше не возникнет на его пути, он все равно благодарен ей…
«Костя! Убить тебя мало! – думала Дирли-Ду, наблюдая из холла гостиницы, как отъезжает автомобиль Куницына. – Как ты мог подбить меня на такую авантюру?! Подставить такого милого человека! Все воруют нефть. На то она и нефть, чтобы делать на ней деньги. Почему он прицепился именно к Куницыну? Что я натворила!»
Дирли-Ду вышла из гостиницы, поймала такси и поехала к Андрею.
Саша разложила на столе бумагу и бюст и в поте лица трудилась над статьей. Было бы современнее оставить авторучку и набирать текст на компьютере, но Саша печатала двумя пальцами и с огромным трудом.
Максим сидел, подперев подбородок рукой и вонзив локоть себе в живот, созерцая непонятную картину: справа от него лежал пирожок-«лодочка» с сосиской и болгарским перцем, слева – одинокий презерватив в упаковке зеленого цвета. Вид у Макса был философский и самоуглубленный.
– Максим, послушай, так будет нормально: «Видные фигуры столичного бомонда посетили вчера элитный ночной клуб „Аляска“?
– Нормально.
– А вот такое предложение: «Известная всему миру знаменитость весело и раскрепощенно обнималась с московскими девушками».
– Угу.
– Хорошо. Я почти закончила. Эх, придется перепечатывать, тягомотина-то. Максим, перепечатай?
Колотов оторвался от своего пейзажа и возмутился:
– Сдурела, что ли? Мне, корифею отечественной литературы, выдающемуся журналисту современности, гению информационного жанра, тратить время на работу машинистки!
– Я просто так предложила, просто
– Много ты понимаешь! Это образ.
Александра со вздохом села к компьютеру, разложила слева от клавиатуры свои бумажки и углубилась в поиски буквы «д». Через минуту нашла.
– Объяснил бы мне, убогой, какой образ?
– Дилемма. Две подруги, одинаково привлекательные, обе уже трое суток по уши влюблены в меня. Надо выбирать. Одна прекрасно готовит, настолько прекрасно, что останавливается сердце. Другая – отличная любовница. Но спокойно позволит мне умереть с голода. Вот и думаю.
– Понятно. – Саша сочувственно покачала головой. – Ты действительно в трудной ситуации. Если бы одна девушка давала пищу душе, а другая телу, то, немного зная тебя, я не сомневаюсь, ты бы выбрал вторую. Но тут надо выбирать не между духовным и телесным, а между телом и телом. А твой испорченный организм хочет и жратвы, и секса одновременно. Ужасно! Не могу найти «ц»!
– Хорошо, что ты меня понимаешь. Твои предложения?
Пару минут Саша не отвечала, усиленно вглядываясь в клавиатуру. Потом задумчиво посмотрела на коллегу.
– Конечно, выбирай ту, что хорошо готовит. И потихоньку будешь ей изменять с другой.
– Александра! Что ты придумала? – снова возмутился Колотов. – Мой друг Пряжников постоянно упрекает меня в цинизме. Но послушал бы он, что мне советует нежная двадцатилетняя девушка.
– Или скажи им, что без ума от обеих, и тусуйтесь втроем. Тоже неплохо.
– Не все так прогрессивны, голубушка моя.
– Ты, Колотов, такой обаяшка, что они наверняка согласятся.
– Да, я очень привлекателен, – быстро согласился Максим.
– Я не отказалась бы. Где, черт побери, двоеточие?
– Прямо под пятой функциональной клавишей.
– Чего? Ты бы пальцем лучше показал.
– Подвизаться в журналистике и не уметь печатать!
– Печатать! Я и кассету в диктофон через раз забываю вставить. И знаешь, все сходит с рук. На днях брала интервью у Марата Карибаева, певца, битый час принимала изящные позы в кресле, изображала из себя Софи Марсо, вместо того чтобы проверить ленту. Оказалось, батарейки кончились, ничего не записалось. Вот дурында!
– Твоя самокритичность очень трогательна.
– На память надеяться – обязательно что-нибудь наврешь. И Марат так мило согласился все повторить у него дома. Квартирка – закачаешься. Колонны, стекло, живые цветы, подсветка – короче, Эрмитаж. Молодой, а так преуспел. Лимузин сверкает, сапоги из змеиной кожи. Вроде совсем недавно появился на сцене. Девочки сходят с ума. В шоу-бизнесе можно заработать по-быстрому.
– Повторил?
– Что?
– То, что у тебя не записалось на кассету.