Опасные желания
Шрифт:
– Хочешь пойти со мной? Папа ведь приглашал тебя на ужин… А у мамы еды на всех хватит. Сможешь сам подарить клевер Сейди.
Прайс задумчиво склонил голову набок:
– Ужин с семейством Даунинг… Ужин в обществе Эллери…
Он резко вскочил на ноги. Его повадки напоминали кошачьи: ленивая медлительность быстро сменялась изящными движениями.
– Нужно привести себя в приличный вид. Во сколько мне подойти?
Мы впервые стояли так близко, и я наконец осознала, насколько он выше меня. Хотя я была самой высокой девочкой в классе, моя макушка едва доходила ему до плеч. На мгновение
– Извини… Мы обычно ужинаем около шести.
Прайс кивнул:
– Отлично. Мой лагерь вон там, чуть выше, – добавил он, указывая на просвет в соснах примерно в полумиле от нас.
– Там безопасно? – спросила я, направляясь к дому, и заметила, как он специально укорачивает шаг, чтобы не обгонять меня.
Прайс с нахальной улыбкой почесал ухо:
– А что, хочешь присоединиться?
Жар у меня в груди, едва утихнув, полыхнул с новой силой, заливая лицо краской стыда.
– Нет, конечно! Ты бы, знаешь ли, последил за языком в наших местах. Многие отцы пристрелили бы любого, кто посмел бы так разговаривать с их дочерьми.
В его глазах сверкнул восторг.
– А Гидеон?
– Возможно.
Он одобрительно кивнул:
– В таком случае я буду уважать его еще больше.
– Как там твои капканы? – спросила я, чтобы сменить тему. От одной мысли о том, что этот незнакомец – мой незнакомец, как я его мысленно называла, – бессовестно флиртует с другими девушками, я почувствовала укол незнакомой мне прежде ревности.
– Мне уже несколько раз повезло по мелочи, – ответил он, перепрыгивая через упавшую ветку. – Но я жду чего-нибудь покрупнее.
– Оленя? – предположила я, не зная, что он может счесть хорошей добычей.
Его зубы сверкнули на солнце.
– Намного крупнее, Эллери Даунинг.
Я помедлила, взвешивая свои следующие слова:
– Я до сих пор не знаю твоего имени.
– Разумеется, не знаешь, – ответил он, насмешливо приподняв уголок губ. – Я же его не называл.
Я подождала, полагая, что сейчас он наконец представится, но мой незнакомец спокойно продолжал шагать, приминая высокую траву. Молчание его, похоже, не смущало. Наконец он поднял взгляд, заметил, что я смотрю на него, и приподнял брови, словно бросая вызов. Эта шутка слишком уж затянулась и с каждой минутой становилась все более неловкой.
– Мне все равно, какая у тебя фамилия… Я считаю, что человек должен сам найти свое место в мире… И неважно, кто его родители… И что они сделали.
– Как великодушно с твоей стороны.
Я перекинула косу за плечо.
– Просто я хотела сказать…
– Знаю, что ты хотела сказать, Эллери. И… Как человек, чья семья сделала много плохого… Я это ценю.
Я была права! Я тут же сочинила для него головокружительную романтическую историю жизни: мальчик, выросший в опасном мире разбойников с большой дороги, грабящих повозки и экипажи. Может, папа даже слышал о его отце-преступнике.
– Но было бы приятно знать, как тебя называть. Хоть какое-нибудь имя, – не отставала я. Последовало несколько секунд тишины. – Ты правда
– Правда, – рассмеялся он. – Не скажу. Тебе не кажется, что имена несут в себе особую власть? Стоит назвать кому-нибудь свое имя – и этот человек может потянуть тебя за собой.
Я наступила на шаткий камень и споткнулась. Прайс поймал меня за руку, помогая удержаться на ногах.
– Я… я не совсем понимаю…
– Эллери Даунинг! – Его громкий крик вырвался из груди, словно пушечный выстрел.
Я резко перевела взгляд с его руки, сжимавшей мою, на его лицо. Он наморщил нос:
– Вот видишь. Власть.
Он был прав, но я пока не хотела это признавать.
– Ты невозможный человек.
– Да, пожалуй. Что ж, здесь я вынужден тебя покинуть.
Мы остановились у просвета в соснах, и я вдруг поняла, что не знаю, куда девать руки. Они казались мне слишком большими и неловкими, и, как бы я их ни сложила, выходило неестественно.
– Значит, увидимся вечером… – Я сделала паузу, давая ему шанс заполнить ее. – Это просто нелепо. Нужно же мне как-то тебя называть.
– Почему?
– Потому что у всего на свете – по крайней мере, у того, что важно, – есть имя. Так уж все устроено. Я могу перечислить названия всех цветов, что растут в долине, всех этих деревьев, – сказала я, жестом обводя лес у него за спиной. – И меня бесит, что я не знаю, как тебя называть.
Он с простодушным видом развел руками:
– Я пытался назвать тебе имя, но тебя оно не устроило. Называй меня как хочешь. Придумай сама, это не важно.
– Еще как важно! Такое не может быть не важно. Я ведь не просто так поняла, что тебя зовут не Прайс. Тебе это имя не подходило. У имен должен быть смысл.
– Ты можешь вкладывать в них какой угодно смысл, но в конечном счете разве это имеет значение? – Он указал на ярко-оранжевый цветок у своих ног. – Я не знаю, как называется это растение, но знаю, что оно приятно пахнет и помогает от ожогов.
– Это Calendula arvensis. Полевые ноготки, – тихо ответила я.
– Так ты еще и на латыни имена раздаешь? – Он перевел взгляд на лес, и я испугалась, что слишком на него надавила. – А что значит «Эллери»?
Я помедлила.
– «Радостная».
Он потер подбородок:
– А между тем я тебя совсем расстроил.
Наши взгляды встретились, и я увидела, что его глаза потемнели, став почти такими же зелеными, как…
– Уитакер, – вдруг решила я. – Вот как я буду тебя называть.
В его глазах сверкнули веселые искорки.
– Ты посмотрела на меня и решила, что я Уитакер?
– Я посмотрела на них, – ответила я, показывая на деревья у него за спиной. – Тебе, скорее всего, безразлично, но это белые пихты [2] . Они достигают более сотни футов в высоту, а самые толстые ветки у них растут прямо у корней, покрывая всю землю. Без тропинки даже акр такого леса пройти невозможно. Он совершенно непроницаем. Совсем как ты.
2
Английское white fir созвучно имени Уитакер (Whitaker).