Опасныи? министр
Шрифт:
Меня это даже немного оскорбляет.
– А ты думаешь, москвичи не знают городов в России?
– Кроме Питера, Сочи и Казани не знают.
– Да ну нет! – спорю. – По-твоему, москвичи такие тупые?
– Не тупые, а, наоборот, слишком продвинутые для того, чтобы ездить по России. Вы путешествуете только за границу, поэтому, например, итальянские города знаете намного лучше российских.
Не могу понять: она говорит обиженно или язвительно? Но в любом случае, кажется, я наступил ей на больную мозоль.
– За мои четыре года жизни в Москве, –
– Даже не буду спрашивать, где ты встречала таких тупых.
– А откуда ты знаешь Новочеркасск? – прищуривает глаза, будто все еще не верит, что мне действительно может быть знаком этот город.
– Мой отец служил там в армии. Рассказывал мне в детстве много историй.
– Например?
– Например, про известного маньяка, который там орудовал.
У Алены выпадает из рук вилка и со звоном летит на тарелку.
– Ты в порядке? – осторожно уточняю.
– Знаешь, раньше я переживала, что москвичи не знают Новочеркасск, а теперь вот встретила москвича, который знает о моем родном городе слишком много, и понимаю, что все-таки лучше, когда никто не знает.
Я громко смеюсь.
– А я бы хотел побывать в Новочеркасске. Пожалуй, наведаюсь в гости к министру экономики Ростовской области, а потом прокачусь до Новочеркасска. Там вроде не далеко.
Алена скептически фыркает.
– По итогам поездки могу дать тебе интервью, – добавляю.
По лицу девушки ползёт улыбка, хоть она упорно этого не хочет.
– Да ну тебя, – бросает в мою сторону смятую салфетку.
Два часа пролетели незаметно. Алена уже допивает кофе, поэтому я подзываю официантку и прошу счет. На этом моменте девчонка начинает заметно нервничать. Что-то мне подсказывает, что в ней проснулась феминистка, которая протестует против того, чтобы я за нее платил. Это вызывает во мне улыбку. Давно я не встречал девушек, которым было бы неловко, когда я за них плачу.
Алена продолжает нервно теребить ремешок сумочки, и когда мы спускаемся на лифте. На улице достаёт мобильник и открывает приложение для такси.
– Спасибо за ужин, – говорит с улыбкой.
– Я тебя отвезу.
На секунду теряется.
– Ой, да не надо!
– Пойдём, – опускаю ладонь на ее поясницу и слегка подталкиваю в сторону машины, которая припаркована в метрах двадцати.
От моего прикосновения Алена дергается, как от удара током. Лишний раз убеждаюсь, что ее уверенность в ресторане была заранее спланированной и натренированной, а на самом деле она жутко меня боится и стесняется. Снова губ касается снисходительная улыбка. Давно я не встречал скромных девушек.
– Это правда лишнее, – тараторит, но все же идёт рядом со мной.
– Алена, давай не будем тратить время на споры.
Открываю перед ней переднюю дверь «Кайена». Девчонка с опаской косится на белый салон автомобиля и, недовольно вздохнув, залезает внутрь.
– Говори адрес, – прошу, когда
– Слушай, я далеко живу. Тебе, наверное, будет неудобно…
– Алена, адрес, – повышаю голос.
Диктует улицу и номер дома. Забиваю в навигатор. Юг серой ветки метро, далеко за пределами Третьего транспортного кольца. Трогаясь с места, включаю радио.
Салон уже заполнил запах девчонки. Мне нравится, как она пахнет. Чем-то нежным. Вдыхаю поглубже.
– Почему ты решил перейти из банка на госслужбу? – вдруг спрашивает. – У тебя в биографии было написано, что ты работал аналитиком в зарубежных банках.
– Хороший вопрос. Знаешь, первые несколько лет в Минфине я очень жалел, что ушел из банка. Все-таки государственная служба – это определённый образ жизни, к которому я после частного банка готов не был. Ну и зарплата ниже, чем в банке. Потом привык.
– Так почему решил перейти из корпоративного сектора в государственный, да еще и на меньшую зарплату?
Я медлю с ответом, пытаясь подобрать правильные слова. Отвечать честно я не буду.
– Ты можешь мне не поверить, но появилось желание поработать на благо страны.
Смеется, но тут же осекается.
– Извини, – добавляет.
– Не веришь? – выгибаю бровь.
– Что ты ушел из европейского банка на государственную службу ради блага страны? Не верю.
– А почему ты решила стать журналистом? – перевожу тему. – Работа не самая высокооплачиваемая, да еще и тяжелая.
– Ты можешь мне не поверить, но захотела нести людям правду.
Теперь моя очередь смеяться.
– Я серьезно, – обиженно.
Бросаю на Алену короткий взгляд и с удивлением понимаю, что она действительно серьёзна.
– И с чего вдруг ты захотела нести людям правду?
Вздыхает.
– Сложный вопрос. В детстве я видела много несправедливости. Моя мама работает воспитателем в детском доме, я часто приходила к ней на работу после школы, дружила с некоторыми детьми. Там были неплохие ребята, но из-за того, что нашему государству на них наплевать, многие пошли по кривой дорожке. Государство должно давать им квартиры, но, естественно, никто им ничего не даёт. Местные власти даже не могут ремонт в этом детском доме сделать. Ну и много всего такого, что меня возмущало. Я думала, что так только в регионах, но, когда переехала в Москву, стала помогать одному детскому дому, и поняла, что в столице не на много лучше. А еще я работаю волонтером в доме престарелых, и там все еще хуже. Ладно, не будем о грустном.
Я, поражённый рассказом, смотрю на профиль девчонки во все глаза.
– Зелёный загорелся!
Трогаюсь с места, только когда мне сигналят сзади. Несколько минут мы едем в молчании. Я не знаю, что сказать Алене. Она тоже молчит.
– Вот почему у нас такие низкие расходы на социальную сферу? – возмущённо спрашивает и поворачивается ко мне.
– На самом деле в России с социалкой все не так уж и плохо.
– Да ладно? Ты когда последний раз был в государственной больнице?