Опасный капитал
Шрифт:
Сережа Мукин был единственный человеком, к которому Руслан относился с уважением. Будучи детдомовцем, он учился и одновременно работал на нескольких работах, чтобы оплачивать своё обучение. При всём при этом, имея дикую физическую нагрузку на двух работах, он умудрялся, полноценно участвовать в деятельности университетской группы и даже являлся председателем какого-то там студенческого союза. Он был инициативным, всегда взвешенным и даже где-то дерзким в своих поступках. Все это, Руслан узнал от своих коллег по цеху, ибо Мукин был настолько скрытен, что любое упоминание о прошлом сразу же старался перевести
– Я так понимаю, накипело? – спросил Сергей, входя в кабинет.
– Оно самое и даже больше, – согласился Руслан, устало, плюхаясь в кресло.
– Ну что не пришёл, обсудили бы, может, выбили бы тебе отпуск на пару недель?!
– Серега, да не могу я больше, тошнит от всего этого, замкнутый круг, «крысиные» бега!
– Отсутствие лучика в тёмном царстве, душевные терзания и всё такое! Да знаю я это состояние Руся, знаю!
– Тогда понимаешь о чём я, – грустно произнёс Перов, рассматривая какую-то газету на журнальном столике.
– Фишка в том дружище, что у некоторых это состояние является нормальным. Они привыкли к этому, они «амёбы», серая посредственность, и в этом нет ничего такого! Кто-то двигает мир, а кто подчищает и обслуживает его! Быть «амёбой» не так уже и плохо Руся, ведь кто-то, должен же делать остальные тысячи наёмных и вольных ремёсел.
– Должны, но не я Серёга, я не хочу, понимаешь, протест…!
– Понимаю! У других это состояние наступает периодически, те справляются, как могут! Замена работы, санаторий, курорт, на крайний случай антидепрессанты и опять по кругу, опять бег, снова выживание и всё отсюда вытекающее! А есть такие «гадкие» утята как ты, которые терпеть не могут это состояние, а посему стараются выбраться из него всеми силами своего затуманенного сознания на новый этап жизни.
– «Гадкие» утята! – ухмыльнулся Руслан, «переваривая» смысл сказанного Мукиным.
– Вот именно гадкие, прости за банальность, но из таких утят при должном усилии, всегда получаются прекрасные лебеди.
– А усилий надо много!
– Много, очень много, а ещё нужно найти человека, который бы в тебя поверил!
– Учитель, ментор, бизнес-ангел, да просто человек? – предположил Руслан.
– А называй его, как хочешь, суть от этого не поменяется!
– Ну, вселил, ну утешил! – сделав подобие улыбки, сказал Перов.
– А ты не ухмыляйся, я говорю, как есть и ты знаешь, что я прав!
– Прав Сережа, прав морда твоя «персональская».
– Ну вот, совсем другие эмоции! Что дальше делать-то думаешь?!
– Не знаю пока, пару дней дома посижу, подумаю!
– Долго не сиди, а то банки начнут «наезжать», у тебя же квартира, машина в кредите?!
– За квартиру рассчитался, а машина пока у них.
– Быстро ты за квартиру!? – удивлённо произнёс Мукин, почесав затылок.
– Подрабатывал на стороне и таскал в банк.
– Вот, вот теперь ты понимаешь про утят!? – довольно, чуть ли не вскрикнув, сказал Сергей.
– Мукин, ты везде свою правоту прилепишь!
– Ладно, что с доходами будешь делать?
– Да есть кое-какие накопления, за машину платить не буду, пусть забирают, осмотрюсь, а там видно будет.
– Слушай?! – вспомнив что-то, сказал Мукин. – У меня знакомый есть, просил всё меня подобрать ему спеца на должность
– Спасибо Сережа, буду иметь виду, но по мне так, это же самое!
– Ну да, тоже самое, – согласился директор по персоналу, с задумчивым видом, усаживаясь в кресло. – Так я так и не понял, если честно, что же ты хочешь?
– Да я и сам пока не понимаю, да ты это, не парься Мукин, все нормально, во всем надо видеть хорошее!
– Оптимист хренов! – ухмыльнулся Сергей.
– Пойду я, пока полководец еще и до тебя не добрался!
– Ну, не он меня брал, не ему меня и отчитывать, но для общего спокойствия обитателей «бездны» твой быстрый и тихий уход будет весьма полезен.
– И здесь сказал правильно!
– Я тебе документы все пришлю по почте, так что ты звони, не теряйся! – подвёл он итоги разговора.
– Само собой! – сказал Перов, выходя из кабинета.
Он словно «прокажённый» прошёл мимо всех кабинетов и коридоров, в которых стояли его теперь уже бывшие коллеги. Все уже знали. Таков закон. Кто-то шептался за его спиной, кто-то крутил пальцем у виска, а находились и те, которые характеризовали его поступок одним хорошим словом: «Молодец». Теперь он был «призраком» большого мегаполиса, безработным, сумасшедшим человеком, который добровольно «вытащил» себя из зоны комфорта, в котором так хорошо прибывало девяносто процентов населения нашей необъятной России. Руслан вдруг почувствовал, как «груз» жалости к самому себе, «придавил» его своим многотонным весом. Мысли самообвинительным потоком полились в его голове, отравляя и без того смятенное душевное состояние. Он последний раз посмотрел на здание своей бывшей работы и, повернувшись, пошел на парковку.
Вернувшись, домой, он пожарил картошку с салом, открыл банку соленых деревенских огурцов, отрезал черного хлеба и, вспомнив свою бабушку хорошим словом, откупорил бутылку виски. Руслан совершенно бездумно уставился в телевизор, сосредотачивая свое внимание на сковородке с едой и наполнением рюмки. Картошка была съедена, соленые огурцы уже надоели и, Руслан просто подливал себе виски в рюмку, медленно и целенаправленно подбираясь к состоянию, где происходит стирание границ между напряжением и вседозволенностью. Он выключил телевизор, и резко поднявшись, тут же оперся рукой на стоявший рядом комод. Схватив сковороду, он прошел на кухню, погрузил её в мойку, вернулся в зал и, включив громко музыку, улегся на диван. Это была его любимая песня «Nothing else matters» группы «Metallica». Он вновь и вновь ставил ее на воспроизведение, пока рука его не выпустила пульт и он, скатившись на пол, закрыл глаза.
Его разбудил звонок в дверь. Протяжная, наглая и совершенно сумасшедшая трель в его дверь, а заодно и в каждый уголок его «раздутой» головы. Руслан громко выругался, поднялся с пола и поплелся по направлению к входной двери.
– Кто там?! – громко спросил Перов.
– Участковый Синицын, откройте!
– А откуда я знаю, может ты бандит! – запинаясь, произнёс Руслан.
– В глазок посмотрите! – предложил ему голос за дверью.
Перов прищурился и приложился глазом к дверному глазку, в круге которого разглядел фотографию кого-то лица в погонах и синюю печать на общем фоне.