Опасный круиз
Шрифт:
Кукла для Кенди, чудесная кукла в пестром наряде. В широких юбках и с вьющимися волосами. В эти последние секунды я снова решила, что ошиблась. Что я все это выдумала.
Кукла никак не была закреплена в коробке, и я достала ее наружу. Под цветными верхними юбками оказалась довольно жесткая белая нижняя юбочка, а под ней — мне показалось, что я сейчас упаду в обморок. В глазах у меня потемнело, хотя в каюте было светло — я зажгла одну лампочку, когда входила. Все вокруг закружилось.
Потому что под белой нижней юбочкой к спине куклы что-то было привязано. Что-то круглое и жесткое, размером и формой напоминающее
Почти автоматически я сняла резинки с куклы и надела себе на запястье. Теперь я стояла там с этой штукой в руке.
Итак, все это правда. Королевский холм… жизненно важная информация — микрофильм, должно быть. Я ни малейшего представления не имела, какого размера бывают микрофильмы. Контейнер был туго завернут в коричневую бумагу и тщательно запечатан.
Я засунула его к себе в сумочку и потом, осторожно, положила куклу на место точно так, как она лежала раньше. Потом я снова завернула коробку в коричневую бумагу, сгибая ее по старым складкам, и прижала маленькие кусочки клейкой ленты с обоих концов. Чудо, но они приклеились.
Я положила сверток назад в шкаф и тихо закрыла дверцы. Потом отперла дверь в смежную комнату, погасила свет и вышла через другую дверь в коридор. Тишину нарушало только слабое гудение пароходных машин. Кажется, мы плыли очень медленно.
Я постояла еще секунду, испытывая тошноту и озноб. Эта штука в моей сумочке запросто могла оказаться атомной бомбой. Я чувствовала себя так, словно она сейчас взорвется. Разумеется, информация, которая в ней содержалась, была страшно важной, раз мистер Верритон рисковал подвергать опасности свою жизнь и жизни своей жены и детей, чтобы доставить ее.
Я не знала, что с ней делать. Я не знала, куда идти. Машинально я медленно побрела в сторону лестницы.
Глава 10
Тайник
Когда я подходила к лестнице, ко мне очень медленно начала возвращаться способность что-нибудь соображать. Всех пассажиров просили не держать ценности при себе, а сдавать их в камеру хранения. Может быть, надежнее всего так и сделать? Но они могут спросить, что в этом маленьком свертке. Ладно, можно сказать, что там кольцо, которое я купила в Неаполе. Или, например, брошка.
Но когда я добралась до камеры хранения, она оказалась закрытой. Конечно, мне не следовало забывать, что они работают только до половины седьмого.
Я снова поднялась по лестнице, потом еще раз, до тех пор пока не очутилась на шлюпочной палубе. Уже почти стемнело, но воздух был мягкий и очень теплый. Пароход действительно плыл очень медленно — может быть, для того, чтобы мы успели увидеть возможно больше завтрашним утром.
На темной палубе были люди, но все мне незнакомые. Я на секунду перегнулась через поручни и выбросила резинки за борт. Мне пришло в голову, что я могла бы отправить вслед за ними и контейнер тоже, но я как-то не смогла на это решиться. Сначала, по крайней мере, следовало подумать. Конечно, на дне морском он будет надежнее всего спрятан от любопытных глаз, но тогда у меня не останется вообще никаких доказательств и Эдвард Верритон сможет продолжать свою предательскую деятельность.
Я пошла дальше,
Внутри горел свет и мне стало легче. Вскоре я оказалась перед входом в библиотеку; там никого не было, на полках стояли книги. Люди просто брали те книги, которые были им нужны, а потом разбрасывали их по всему пароходу. Я слышала, как в первые дни путешествия по этому поводу высказывалась Вечная Ворчунья: «На «Королеве Елизавете» есть дежурный библиотекарь, которому нужно сообщать, какие книги вы берете, и потом возвращать их».
На «Королеве Елизавете», кажется, множество вещей было лучше. Во всяком случае, я не думала, чтобы много людей вспоминали о библиотеке сейчас — всем за глаза хватало солнечного света и экзотики. За исключением, пожалуй, нескольких человек, приходивших, чтобы посидеть в уютных креслах и полистать журналы. Там был огромный стол, сплошь заваленный журналами и газетами. Среди них я заметила даже вчерашнюю «Дейли Мейл». В глаза мне бросился заголовок: «Утечка информации на Королевском холме. Новые проблемы».
Королевский холм! Мне сразу показалось, что эта штука в моей сумке весит целую тонну.
Все книжные шкафы имели стеклянные двери, которые никогда не запирались. В одном из них нижняя полка была заставлена тяжелыми старыми книгами. Словари и энциклопедии. Я встала на колени и увидела, что на них лежал толстый слой пыли. Похоже, к ним целые месяцы никто не притрагивался.
Я вытащила с одной стороны пару книг и заглянула внутрь. Там оставалось много места. Я убедилась, что библиотека все еще пуста, а потом, в долю секунды, вытащила маленький пакет из сумки и засунула его туда как можно глубже, прямо в темный угол. Потом я поставила книги на место, закрыла дверцу и поднялась, дрожа от волнения, на ноги. Вокруг по-прежнему никого не было, и я решила, что самое страшное позади.
Теперь эта штука, которую я нашла, была в надежном месте и могла пролежать там в полной сохранности сколько угодно. Теперь не оставалось ничего, что позволило бы связать ее пропажу со мной. Если я сыграю свою роль достаточно убедительно, то смогу с ней отсюда выбраться. Но страх мой немедленно усилился, когда я вспомнила, что Кенди получит куклу следующим вечером, перед тем как мы зайдем в Дубровник. До этого Эдвард Верритон полезет за свертком и обнаружит пропажу. Хотя, скорее всего, он сделает это только непосредственно перед тем, как отдать куклу дочери. Ведь где можно спрятать что-нибудь надежнее, чем в неаполитанской игрушке?
Мысль о том, в какое смятение и неистовство он придет, когда ничего не обнаружит, заставила мой лоб покрыться испариной. Раз все это так чрезвычайно важно, он будет просто в ужасном состоянии. Но ясно и то, что ему придется себя контролировать, что он вынужден будет продолжать играть свою роль примерного семьянина в морском путешествии. От этого зависит его собственная безопасность. А я должна выглядеть совершенно чистой, совершенно невинной. Он может подумать, что я заподозрила что-то недоброе в связи с его женой, но он никак не может узнать, что я догадалась о куклах. Чтобы сделать это, я должна была бы знать гораздо больше, а у него нет никаких оснований полагать, что мне вообще что-нибудь известно.