Опасный мужчина
Шрифт:
– Ты слишком долго вспоминаешь, куда положила ее, – грозно произнес Себастьян. – Возможно, мне следует помочь тебе. Может быть, ты спрятала ее под одежду? Я должен раздеть тебя?
Она вздернула подбородок. «Он способен на все!» – подумала испуганная Тори, но решила не выказывать своего страха. Медленно, невозмутимо провела рукой по узким рукавам, потом энергично тряхнула подол платья.
– Вы видите, что здесь ничего нет. Уверяю вас, тут вам ее не найти.
– Ты лжешь, Виктория.
– Pendejo! [40] He называйте меня лгуньей.
Она
– Ты не передумала, Виктория? Поторопись, пока я не разрезал твою одежду. Тебе ведь не нужен шрам на щеке? Или ниже, на твоей тонкой шее? А если мое лезвие войдет немного глубже…
– Вы не осмелитесь.
– Думаешь? Чем я рискую? Если ты и твой глупый, безрассудный брат умрете, все достанется мне.
40
Кретин! (исп.)
– Вы забыли о моей матери.
Себастьян засмеялся, пожал плечами.
– Палома гораздо мудрее тебя. Она всегда делает то, что ей велят. Она давно поняла, что сопротивление бесполезно и лишь приводит к боли. И смерти.
Тори посмотрела на Себастьяна, увидела в его глазах холодный, безжалостный блеск и внезапно что-то поняла. Слова выскочили прежде, чем она успела остановить их:
– Ты убил маминого Роберто, да?
Себастьян изумленно уставился на девушку, потом небрежно пожал плечами:
– Меня удивляет, что ты об этом знаешь. Это было так давно… наверно, ты слышала всякие домыслы. Никто не знал точно. И сейчас никто не знает. Роберто был глупцом, не дорожившим своей жизнью. Ему не следовало связываться с дочерью семьи Монтойя. Он сам подписал себе смертный приговор.
Себастьян приблизился к Тори с угрожающим видом; его глаза превратились в узкие щелочки; смертоносный нож отражал неяркий свет, падающий через дверной проем. Гробница находилась за спиной девушки. Отведя руки назад, она ухватилась за стенку гробницы. Узкая щепка длиной с палец легко отделилась от доски; движимая животным инстинктом самозащиты, Тори стиснула ее в руке.
«Если он коснется меня, я убью его… не знаю, как мне удастся это сделать, но он получит свое», – подумала разъяренная девушка.
Дон Себастьян направил на нее лезвие и прикоснулся его концом к пальцу. Нож был таким острым, что мгновенно на коже появилась капля алой крови.
– Видишь, мое оружие неплохо заточено, – прорычал он, не скрывая своих намерений.
Пряча за спиной в складках платья оторванную щепку, Тори передвинулась в сторону; ее ладони были влажными, горло сжимал спазм. Сердце билось громко и учащенно, в висках глухо пульсировала кровь.
Себастьян повернулся. Насмешливая гримаса на худом лице придавала ему сходство с ястребом.
– Не думай, что тебе удастся так легко отделаться от меня, Виктория. Послушай, мое терпение истощается. Скажи мне то, что я хочу знать, иначе придется сделать тебе больно.
Она облизала пересохшие губы, задыхаясь от страха.
– Вы сумасшедший… я ничего не знаю.
– Ты очень глупа…
Себастьян бросился к ней. Она увернулась с проворством, какого не ожидала от себя. Нож проткнул рукав ее платья. Тори подняла руку с зажатой в ней щепкой, успела увидеть торчащий на ее конце короткий
Все произошло так быстро… Тори услышала крики, брань, топот вбежавших в часовню пастухов. Она бросилась в заднюю часть помещения. Подол ее платья взлетал выше колен.
Там должен быть второй выход. Господи, обязательно должен…
Крики стали более громкими, брань не смолкала. Тори решила, что Диего удалось переманить пастухов на свою сторону. Но она не рискнула остановиться, даже когда услышала грохот выстрелов; они звучали здесь невероятно громко, разносясь эхом по всему помещению. В воздухе летала белая пыль, штукатурка сыпалась на пол. Можно было подумать, что стреляют сразу из пятидесяти ружей.
Добравшись до задней части часовни, Тори увидела закрывающую дверной проем занавеску и устремилась к ней. Сердце девушки было готово выскочить из груди, она боялась смотреть назад. Надежда была слабой, почти ничтожной все могло закончиться неудачей. Вероятно, они схватят ее, прежде чем она успеет ускользнуть, добежать до коменданта города, попросить защиты у властей.
Она была готова на все, лишь бы не позволить Себастьяну одержать победу…
Задыхаясь от пыли, Тори отдернула выцветшую занавеску, служившую в качестве шторы, и выскочила на маленький двор. Цыплята с писком бросились врассыпную, уступая ей дорогу. Оказавшись на середине двора, Тори услышала звуки погони. Громкие выстрелы звучали пугающе. Девушке казалось, что они доносятся отовсюду. Все смешалось воедино – ослепляющий, душащий страх, глухие удары каблуков о влажную землю. Она бежала не зная куда от своего отчаяния и страха, в сторону гор.
Неожиданно прямо перед ней возник человек в мексиканской накидке; девушка закричала и увернулась от него. Она успела сделать только два шага – сильная рука обхватила ее за талию, оторвала от земли.
– Тихо, – прорычал незнакомец по-испански ей на ухо, но она в панике завизжала, стала сопротивляться. Он произнес более резко: – Collate! [41] – Крепко сжимая Тори стальными руками, он потащил ее назад к миссии.
Всхлипывая от страха и обиды, Тори заметила впереди брата в окружении вооруженных мужчин. Мрачный Диего стоял в тени здания. Его куртка порвалась, на щеке алела свежая ссадина. Приблизившись к нему вместе с державшим ее человеком, она увидела, что пастухи, приехавшие с Диего и доном Себастьяном, также имели жалкий вид. Некоторые из них, включая Томаса, истекали кровью, другие неподвижно лежали на земле.
41
Замолчи! (исп.)
Человек, схвативший Тори, заговорил по-испански с мужчиной, который навел револьвер на Диего. Оба незнакомца были вооружены до зубов и опоясаны патронташами. Широкие поля шляп скрывали их лица. На мужчинах были мексиканские накидки, напоминавшие одеяла.
Растерянная Тори догадалась, что они говорят на каком-то незнакомом ей диалекте, которым пользовались жившие возле Монтерея индейцы. Тори посмотрела на Диего и увидела, что он понимает их речь – в его глазах полыхал гнев, губы сжались в узкую полоску.