Опасный пациент
Шрифт:
– Дай я закончу. Если ребенок нормален, то все происходит именно так. Но если ребенок мазохист, все будет иметь совершенно другой вид. – Она нарисовала другой график. – Здесь ребенок настойчиво тянется за жестянкой, потому что ему нравится испытывать ощущение боли. На первый взгляд это негативная стимуляция, но в действительности – позитивная! Помните Сесила?
– Нет, – ответил Герхард.
На принтере вылезла новая строчка:
11:22 Стимуляция.
– О господи! Начинается! – вырвалось у Росс.
– Что начинается?
– Бенсон вошел в цикл позитивной
– Что-то я не пойму.
– Ну, это как у Сесила. Сесил был первой обезьяной, чей мозг с помощью электродов подключили к компьютеру. Это было в 1965 году. Тогда у нас еще были громоздкие компьютеры – как шкафы, и обезьяну подсоединили к нему настоящим электрокабелем. У Сесила была эпилепсия. Компьютер определил начало приступа и произвел контршок, чтобы воспрепятствовать припадку. После этого припадки должны были повторяться с уменьшающейся частотой – это как рука, которая после ударов все реже и реже тянется к жестянке. Но произошло как раз обратное. Сесилу понравилось ощущение шока. И он начал сознательно вызывать у себя припадки, чтобы испытать наслаждение от электрошока.
– Именно это делает Бенсон?
– По-моему, да.
Герхард недоверчиво покачал головой.
– Слушай, Джан, все это очень интересно, но не может же человек сознательно вызывать и прекращать эпилептические припадки! Они же не поддаются контролю со стороны разума. Припадки…
– …непроизвольны, – закончила Джанет. – Правильно. Их можно контролировать не более, чем сердцебиение, кровяное давление, потоотделение и прочие непроизвольные действия организма.
Наступила долгая пауза. Наконец Герхард сказал:
– Ты хочешь сказать, что я ошибаюсь?
На экране компьютера вспыхнула новая строчка:
11:32
– Я хочу сказать, что ты пропустил слишком много конференций. Ты что-нибудь слышал об автономном обучении?
Герхард виновато потупился.
– Нет.
– Долгое время это было величайшей загадкой. Традиционно считалось, что человек способен научиться контролировать только волевые поступки. Можно научиться водить машину, но нельзя научиться понижать кровяное давление. Разумеется, когда-то существовали йоги, которые могли понизить расходуемость кислорода в организме и замедлить сердцебиение вплоть до полной остановки сердца. Считалось, что они могли даже управлять перистальтикой кишечника и пить жидкость заднепроходным отверстием. Но все это было не доказано практически – и в теоретическом плане невозможно.
Герхард неуверенно кивнул.
– Но вот выясняется, что все это возможно. Можно научить крысу регулировать приток крови только в одно ухо. В правое или левое – какое захочешь. Можно научить ее повышать или понижать собственное кровяное давление и частоту сердцебиения. Тому же можно обучить и людей. В этом нет ничего невозможного.
– Но как? – Он задал вопрос с нескрываемым изумлением. Вся неловкость, которую он только что испытывал, улетучилась.
– Ну, если, допустим, у тебя пациент с повышенным давлением, его надо посадить в кабинете, обернуть предплечье муфтой тонометра. Как только давление падает, звонит колокольчик. Надо дать пациенту
Герхард почесал за ухом.
– И ты считаешь, что Бенсон вызывает приступы, чтобы испытать удовольствие от электрошока?
– Да.
– Ну и в чем тогда разница? Он же в любом случае все равно не будет испытывать припадки. Ведь компьютер все равно им противодействует.
– Неверно! Пару лет назад одного норвежского шизофреника подключили к компьютеру и позволили стимулировать терминал удовольствия сколько угодно. И он себя чрезмерными стимуляциями довел до физического истощения.
Герхард заморгал.
Ричардс, который во время их разговора неотрывно смотрел на монитор, вдруг сказал:
– Что-то не то!
– Что?
– Данные больше не появляются.
Вот что они увидели на экране:
11:32 – – – –
11:42 – – – –
– Росс вздохнула.
– Попробуй получить компьютерную интерпретацию этой параболы. Проверь, точно ли он вошел в цикл обучения и насколько быстро идет развитие этого цикла. – Она двинулась к двери. – Пойду посмотрю, что случилось с Бенсоном.
Дверь захлопнулась. Герхард сел за пульт.
12 МАРТА 1971 ГОДА, ПЯТНИЦА: СБОЙ
1
На седьмом этаже было тихо. В кабинете дежурных специального хирургического отделения сидели две сестры. Одна делала пометки в истории болезни пациента, другая жевала шоколадный батончик и читала киножурнал. Они не обратили внимания на Росс, которая подошла к полке с историями болезни, достала карту Бенсона и стала ее читать.
Она хотела удостовериться, что Бенсону дали назначенные медикаменты, но, к своему удивлению, увидела, что он ничего не получил.
– Почему Бенсону не давали торазин? – спросила она.
Обе сестры изумленно переглянулись.
– Бенсону?
– Пациенту из семьсот десятой палаты. – Она взглянула на часы: первый час ночи. – Ему должны были давать торазин, начиная с полудня. Двенадцать часов назад.
– Позвольте? – Одна из сестер протянула руку к медицинской карте. Росс отдала ей пухлый журнал и стала наблюдать, как сестра ищет соответствующую страничку. Запись, сделанная Макферсоном относительно торазина, была обведена красным карандашом сестры. Рядом стояла загадочная пометка «Позвонить».
Росс полагала, что без торазиновой блокады психоз Бенсона окажется неподконтрольным и приведет к опасным последствиям.
– Ах да, – сказала сестра. – Теперь я вспомнила. Доктор Моррис сказал, что нам следует принимать во внимание только то, что прописал он и доктор Росс. Мы же не знаем этого доктора Макфи, поэтому надо дождаться утра и получить его подтверждение на этот вид терапии. Вот…
– Доктор Мак-ФЕРСОН, – сказала Росс раздраженно, – является руководителем Центра нейропсихиатрии.