Опасный рейс
Шрифт:
Там был грандиозный восьмипролетный мост со стальными арками, пересекавший ущелье Теринаки, подвесной мост через пролив Макдональда, мост над Хутенанскими водопадами, Лафайеттский консольный мост через реку Хубли и знаменитый подъемный мост в Южном заливе, который поднимался так высоко, что даже самые большие корабли могли входить в Шадракский канал.
Его последним, самым крупным и наиболее впечатляющим проектом была переправа Тамберлейн-Маркса — серия взаимосвязанных мостов, соединяющих восточную и западную стороны дельты-Дандуна. С самого начала работе
И ему бы это удалось — в этом Корби была убеждена, — если бы не одна крошечная, но крайне важная деталь под названием «эскалирующий нарезной Шкворень».
Обыкновенно Уинтроп Флад лично разрабатывал и контролировал изготовление каждого элемента, используемого в строительстве его мостов. Но как раз когда изготавливался эскалирующий нарезной шкворень, Корби заболела крупом (в то время ей был всего один год), и Уинтропу пришлось на несколько дней отвлечься от работы.
Семь лет спустя величественная переправа Тамберлейн-Маркса была готова к открытию. Бегума Дандуна, в лучшей из своих шляп, стояла, держа в руках ножницы из чистого золота, готовая разрезать розовую ленточку и объявить переправу открытой. Корби пришла туда вместе со всей семьей, и она до сих пор хорошо помнила, как в ту минуту гордилась своим отцом.
Тут это и случилось. Эскалируюгций нарезной шкворень оказался дефектным и не смог эскалировать.
Это было очень важно, хотя, не будучи столь блестящим инженером, как ее отец, Корби не смогла бы наверняка сказать почему. Но что она могла бы сказать наверняка, так это то, что дело плохо.
Переправа Тамберлейн-Маркса издала звук, какой издавала бы сирена пожарной машины, все глубже уходящей под воду, Затем взаимосвязанные мосты задрожали, словно стадо невидимых слонов устроило на них соревнования по прыжкам. Мосты зашатались и вздыбились. В следующую секунду раздался треск, и мосты начали разламываться пополам, один за другим, пока от переправы не остались одни лишь обломки.
Бегума отнеслась к произошедшему с полным пониманием, сказав, что никто не виноват, но Уинтроп Флад не мог не винить себя. С этого рокового дня он ни разу не взглянул на чертежи, не взял в руки карандаш и даже близко не подходил к инструментам. На самом деле он попросту слег. Со времени великого разочарования, постигшего его во время катастрофы, он лишь однажды поднимался с постели — чтобы взойти на борт парохода «Гармония» и отправиться домой в Высокую Бухту.
Мистер Флад объявил, что по прибытии домой он навсегда покончит со строительством мостов. Он больше не намерен ездить по свету со своей семьей, а вместо этого собирается пойти работать на фабрику своего зятя, Г. Г. Люскомба, и конструировать там зонтики. А его дети пойдут в школу, хотят они этого или нет.
Корби постучала в дверь спальни.
— Папа, — позвала она, ты не спишь?
— Оставь меня в покое! — послышался изнутри хриплый голос.
Корби решила пока не спрашивать у отца, что такое нюхательный табак.
— Как медведь с больной головой, — проворчала миссис Флад. Она повернулась к своей дочери. Пойди-ка приведи себя в порядок. Давай-ка, давай-ка! — сказала она настолько жизнерадостно, насколько это было возможно. Но Корби заметила, что у мамы в глазах блеснули слезы.
Подойдя
В самоприбирающихся каютах все предметы — кровати, столы, буфеты, гардеробы, шкафы, книжные полки, стойки для обуви, лампы и вентиляторы, даже картины в рамах — ловко убирались, в результате чего каюта превращалась в пустую коробку. Самым интересным было нажимать кнопки на стене, что заставляло все это появляться и исчезать. Хотя Корби и находилась на борту «Гармонии» уже целых три недели, ей это пока еще не надоело.
Она протянула руку и нажала на ближайшую кнопку. Полностью заправленная кровать бесшумно опустилась к ней из стены. Довольная Корби села на кровать и потянулась, чтобы нажать кнопку прикроватного столика.
Бам!
Раздался громкий металлический звук, заметавшийся эхом по каюте, и кровать внезапно подпрыгнула, подбросив Корби в воздух.
— Аааа! — заорала она, осознав, что летит через комнату. — Ух! — вырвалось из нее, когда она врезалась в противоположную стену. При этом из стены выскочила маленькая ванна.
Тут же откуда-то сверху появился душ и обдал Корби сильной струей ледяной воды.
— Ай! — вскрикнула Корби и, отшатнувшись, споткнулась о раковину для мытья ног.
Из другой стенки внезапно выскочили сразу несколько предметов. Среди них была механическая зубная щетка, громко жужжащая и скребущая воздух, фен для волос, попеременно дующий горячим и холодным, и увеличивающее зеркало для бритья, то выезжающее из стены, то втягивающееся обратно на удлиняющемся кронштейне. В зеркале отразилось лицо Корби, на котором застыло ошеломленное выражение.
— Хватит! Хватиффф… — Ее крик заглушил град ватных шариков, которыми начало стрелять устройство, высунувшееся из противоположной стены.
Внезапно послышалось громкое шипение, и в ее сторону устремился разбрызгиватель одеколона, поливай все вокруг пахучей жидкостью. Корби увернулась от разбрызгивателя, споткнулась об автоматический утюг для отпаривания брюк, который выскочил из ниши возле двери, и бухнулась обратно на свою кровать.
Лишь только это произошло, раздался второй оглушительный Бам! затем послышался свист, и кровать вновь подпрыгнула, на этот раз захлопнувшись в своей нише в стене и зажав Корби внутри. Из каюты до Корби доносился свист, словно закипал гигантский чайник, и этот свист становился все громче. Корби изо всех сил надавила на кровать спиной.
Кровать не открылась, но чуть-чуть отодвинулась, позволив Корби заколотить кулаками в обитую мягкой материей стену, к которой она была прижата. По другую сторону стены находилась каюта родителей, где сейчас лежал в постели ее отец.
— Папа! — кричала Корби так громко, как только могла, — Папа! Помоги! Помоги!!!
Свист все усиливался, а стены каюты вдруг затряслись и задребезжали. Она с трудом различила голос отца, донесшийся к ней с той стороны стены.