Опавшие листья
Шрифт:
Последние слова были оскорблением ее достоинства.
– Мне кажется, слишком жестоко с вашей стороны говорить, что у меня нет своей воли, – отвечала она, – и так же жестоко настоятельно требовать от меня ответа, когда я расстроена.
Явился на сцену неизбежный носовой платок и усилил протест, а слезы очень трогательно показались в прелестных глазах девушки.
Амелиус встал с места и отошел к окну. Последняя ссылка на тревоги мистера Фарнеби истощила его терпение. Она не может забыть своего дядю и его банк, даже когда я говорю ей о нашем браке, –
Он изменился в лице при этой мысли. Мгновенно возник в его воображении образ Простушки Салли. Непреодолимая сила заставила его думать о ней, не как о бедной, умирающей с голоду, опозоренной уличной бродяжке, но как о признательной девушке, считавшей за счастье быть его служанкой, упавшей в обморок при одной мысли о разлуке с ним. Сознание собственного достоинства, верность к обрученной невесте восстали в нем против заключения, к которому привели его эти мысли. Он снова вернулся к Регине и заговорил так громко и горячо, что слезы ее замерли от удивления.
– Вы правы, моя дорогая, вы правы, я должен дать вам время. Я постараюсь сдержать свой нетерпеливый характер, но, конечно, сначала это будет плохо удаваться мне. Простите, пожалуйста. Я сделаю все, что вы желаете.
Регина, удивленная горячностью его извинений, любезно и ласково простила его. Она оставила свое вышивание и подставила ему лицо свое для поцелуя.
– Вы такой милый, когда не горячитесь и бываете благоразумнее. Очень жаль, что вы воспитывались в Америке. Не останетесь ли вы позавтракать?
К счастью для Амелиуса, в эту минуту вошел в комнату слуга и доложил ему:
– Моя госпожа желает видеть вас у себя, прежде чем вы уйдете отсюда.
Это был первый случай, когда мистрис Фарнеби изъявила свое желание через слугу и не появилась сама между влюбленными. Любопытство Регины было несколько возбуждено.
– Странное желание, – сказала, она. – Что бы это значило? Моя тетка выходила сегодня со двора ранее обыкновенного, и я с тех пор не видала ее. Разве она хочет посоветоваться с нами о делах моего дяди?
– Пойду и узнаю, – отвечал Амелиус.
– И останетесь здесь завтракать? – повторила Регина.
– Только не сегодня, моя дорогая.
– Так завтра?
– Да завтра.
С этими словами он ушел. Отворив дверь, он оглянулся и послал ей воздушный поцелуй. Регина подняла голову и прелестно улыбнулась. После этого она снова усердно принялась за вышивание.
Глава XXVI
Дверь в комнату мистрис Фарнеби, находившуюся в нижнем этаже задней части дома, была настежь отворена. Она поджидала Амелиуса.
– Войдите! – закричала она, как только Амелиус появился в сенях. Она втащила его в комнату и захлопнула за ним дверь. Ее лицо горело, глаза дико сверкали.
– Мне нужно кое-что сообщить вам, добрый юноша, – начала она, – сообщить по секрету, чтоб это осталось между мной и вами. – Она вдруг остановилась и взглянула на него со страхом и тревогой. – Что с вами? – спросила она.
Вид комнаты, заявление о секрете, ожидание вторичной
– Не обманывайте себя тщетными надеждами! – сказал он горячо. – Обещайте мне это, прежде чем я буду говорить.
Она отрицательно махнула рукой.
– Надежды! – повторила она. – Я покончила с надеждами, покончила с беспокойствами, я получила, наконец, известие.
Он был слишком взволнован, чтоб внимать ее словам, все мысли его были поглощены предстоящим открытием. «Две ночи тому назад, – заговорил он, – я бродил по Лондону и встретил…»
Она расхохоталась.
– Продолжайте! – воскликнула она с насмешливой веселостью.
Амелиус остановился испуганный и встревоженный.
– Чему вы смеетесь? – спросил он.
– Продолжайте! – повторила она. – Попытайтесь удивить меня. Кончайте, кого вы встретили?
Амелиус продолжал, подозрительно наблюдая за ней:
– Я встретил на улице бедную девушку…
Она вдруг изменилась при этих словах и посмотрела на него с суровым укором.
– Довольно! – прервала она его. – В продолжении стольких ужасных лет я не ожидала такого жалкого конца. – Ее лицо вдруг просияло, на нем появились нежность и торжество и сделали ее опять молодой и счастливой. – Амелиус, – продолжала она, – послушайте, что я скажу вам. Сон мой осуществился, моя девочка жива! Она найдена благодаря вам!
Амелиус с тревогой взглянул на нее. Говорила она о том, что действительно случилось, или снова бредила?
Поглощенная своим блаженством, она не обращала внимания на его молчание.
– Я видела женщину, – сказала она, – в это прекрасное, благословенное утро видела я женщину, которой была отдана моя малютка. Негодяйка клялась, что она не виновата. Я старалась простить ее, почти простила ее от радости, которую она пробудила во мне всем рассказанным ей. Я никогда не услышала бы этого, если б вы не читали вашей превосходной лекции. Женщина была в числе ваших слушательниц, она никогда не заговорила бы об этих прошлых днях, никогда не подумала бы обо мне…
При этих словах мистрис Фарнеби вдруг остановилась и отвернулась от Амелиуса. Подождав несколько минут и видя ее все безмолвной и неподвижной, он решился спросить:
– А вас не обманывают? Вы, как помнится, сообщали мне, что вас надували не раз во время розысков.
– Я имею доказательства того, что меня не обманывают, – отвечала мистрис Фарнеби, все еще не оборачивая к нему своего лица. – Один из них указывает мне на недостаток, существующий на ее ноге.
– Один из них? – повторил Амелиус. – Сколько же их?