Опекун
Шрифт:
Ведь я жила с этим подлецом под одной крышей, и он запросто мог напасть на меня в любое время…
— Хочешь, я вернусь за ветровкой? — я перевела недоумённый взгляд в сторону Марка.
— Нет, я не замёрзла, — сказала я не правду, ведь глупо же было тратить столько времени, чтобы снова возвращаться в квартиру, затем спускаться, когда быстрее было сесть в машину и включить обогрев.
— Уверена? — с иронией спросил Марк, мельком окинув взглядом мою грудь. Опустив голову вниз, я пришла в ужас. Соски на груди затвердели от холода и торчали сквозь тонкую материю кофточки в разные стороны. Мне нисколько не добавлял неудобств этот факт. На улице и в самом деле был не май месяц.
— Да, — равнодушно ответила я. Марк открыл дверцу
«Ну-ну… только хорошо смеётся тот, кто смеётся последним…»
Марк обошёл машину и забрался на водительское место, вставил ключ и завёл мотор. В салоне заиграла приятная мелодичная музыка. Машина тронулась с места, и я немного расслабилась, забыв обо всём. просто отдавшись во власть приятной езде. Автомобиль подъехал к воротам моего дома и остановился. Видимо, Марк помнил дорогу, раз не спросил ни адреса, ни каких-либо указателей. Я вышла на улицу, не дожидаясь, когда мне откроют дверь. Перепады температур могли вновь спровоцировать конфуз с сосками, и тем самым поразвлечь Марка ещё раз, а этого удовольствия мне чертовски не хотелось ему доставлять. Быстрым шагом я прошла к дому и, взяв из потайного места ключ, открыла входную дверь.
— Чувствуй себя как дома, — бросила я ему через плечо, а сама направилась наверх.
Марк кивнул и прошёл в дом.
Достав из шкафа дорожную сумку, я быстро начала складывать вещи: положила в неё ноутбук, взяла с полки старый сотовый телефон, и одежду. которая могла бы пригодиться на первое время. Когда всё уже почти было собрано, в дверях появился Марк и с любопытством огляделся по сторонам.
— Я почти всё, — подумала я, что он уже вышел из терпения по поводу моих долгих сборов. Взгляд Марка задержался на фотографии в рамке, что висела над кроватью. На ней были запечатлены улыбающиеся Бернард и Сьюзан. Я так любила эту фотографию… сняв её со стены, я отправила ту в сумку. «Она должна быть со мной, — решила я». Вспомнив о парочке любимых тюбиков крема, я прошла в ванную комнату. Заодно не лишним было бы надеть бюстгальтер… Когда я вернулась в комнату, Марк стоял у рабочего стола и рассматривал его содержимое.
На спине выступил холодный пот. Его фото… Тот самый снимок, что я сделала в Керри-парке. Карточка находилась под стеклом, почти на самом краю стола. Марк выглядел на ней таким расспабленным, беззаботным, умиротворенным… Я очень любила эту фотографию. Мысленно я выругалась за свою неосмотрительность. Но с другой стороны, откуда мне было знать, что Марк хоть когда-либо появится на пороге моего дома и, тем более, комнаты? Представляю, что он теперь мог вообразить… хотя какая разница? «Может быть, он и вовсе её не заметил, — успокаивала я себя».
— Со смерти родителей я не меняла обстановку. — я зачем-то начала оправдываться, но вовремя прикусила язык. «Молчи, — проснулся внутренний голос».
Он повернулся в пол оборота и посмотрел на меня долгим, пронзительным взглядом.
— Готова? — только и спросил он, пропустив мимо ушей последнюю реплику.
— Да, — тихо ответила я и обвела комнату взглядом. Вроде ничего не забыла.
Как же мне не хотелось уезжать из собственного дома, не хотелось жить с Бреттом и встречаться с ним изо дня в день. Это было сродни медленному самоубийству.
«Ну, яд в маленьких дозах ещё никого не убивал, скорее наоборот… — интересно, кто-либо разговаривал сам с собой столько же времени, сколько я проводила за этим увлекательнейшим занятием?!
— Ты живёшь одна? — вдруг спросил он, когда мы спускались по лестнице к выходу.
— Да, в основном. Генри тоже живёт… жил здесь, но дома бывал не часто.
— Теперь он не переступит порог этого дома. Никогда, — угрожающе произнес Марк.
Хотелось бы в это верить… Всю обратную дорогу Марк разговаривал по телефону на повышенных тонах. Я не стала вникать в суть беседы, уловив только то, что тема касалось
Спустя некоторое время, брешь в стене пробил Джервис Дин — хороший друг детства. Именно он развёл в стороны грозовые тучи, сгустившиеся надо мной, а вместе с ними прогнал и чёрные мысли из головы. Мы часто гуляли с ним, ходили на тренировки, я пыталась даже что-то рисовать, но все попытки заканчивались провалом. Картины получались грустными, депрессивными. Джервис отрицательно качал головой и отправлял наброски в мусорные корзины. Последовав его совету, я отложила кисти и карандаши до лучших времён, когда снова буду готова рисовать светлые и красивые работы, которые бы заряжали позитивом, а не желанием выброситься из окна. Но всё же, одна из картин у меня неплохо получилась и стала своего рода отдушиной. Её я любила особенно: на ней были изображены закат и пара — девушка склонила голову на плечо мужчине, смотрящего в сторону уходящего солнца. Наверно, не нужно говорить, что меня вдохновило на эту работу? Именно поэтому фото Марка оказалось на столе. Да так там и осталось и по сей день — оно напоминало мне о хороших и светлых днях.
— Кейтлин, я прошу меня извинить, у меня срочные дела, — сказал Марк, запуская руки в спутанные волосы бронзового оттенка. Я перевела на него взгляд. — Маршал отнесёт твои вещи наверх, — словно из ниоткуда появился высокий мужчина афро-американской внешности. При его виде мне сразу вспомнился фильм «Люди в черном». Не то чтобы он был похож на супер героя, но выглядел эффектно в своём чёрном классическом костюме.
— Мисс Пирс, — подал он руку, помогая выйти из автомобиля.
Мельком взглянув на Марка, который ободряюще улыбнулся, я вышла из машины.
Как же быстро менялось его настроение, мне когда-нибудь удастся к этому привыкнуть?
На фоне высокого мужчины я выглядела лилипутом из страны Гулливеров. Маршал взял мою сумку с вещами с такой легкостью, словно ему дали подержать брелок от ключей. Мы вошли в здание и поднялись на двадцать второй этаж. Уверенным шагом мужчина прошёл в квартиру и направился к дверям комнаты, в которой я теперь буду жить.
— Спасибо, — поблагодарила я.
Мужчина слегка кивнул и вышел из комнаты. Вот я и одна! Наконец-то. Нужно было разобрать вещи и позвонить Джервису. Наверно, парень уже сходил с ума от волнения, я пропала и не выходила на связь несколько дней.
Первым делом, вытащив из сумки ноутбук, я поставила его на стол и включила, чтобы проверить входящую почту. За пару дней отсутствия пришло сорок с лишним писем. Практически половина была от Джервиса, одно письмо от Уильяма Хиггинса, остальные письма пестрили рекламой, и сразу же без прочтения были отправлены в папку «Спам». Открыв письмо Уильяма, я улыбнулась. В письме он прикрепил весёлую поздравительную открытку, расспрашивал как дела и сообщал о том. что вскоре вернётся в Сиэтл, правда, всего на пару недель. Уильям Хиггинс был другом отца и по совместительству юристом семьи. После смерти родителей он выкупил часть акций Пирскорпарейшен и стал совладельцем, взяв на себя львиную долю работы. Он занимался исключительно поиском партнёров, переговорами и заключением сделок. Месяцами мог отсутствовать в Сиэтле, разъезжал по стране, не задерживаясь нигде подолгу. Но думалось мне, он просто любил путешествовать и не мог сидеть на одном месте. Отец Уильяма давно умер и Бернард в какой-то степени заменил тому отца. Внимательно перечитав письмо Уильяма ещё раз, я написала ответ. Бегло прочитав остальные письма от Джервиса, я закрыла ноутбук.