Опер. Девочка на спор
Шрифт:
Он достает ствол. Иду за ним на лай собаки. Нас встречает мужчина с лохматым немцем на поводке и коллега-участковый.
— Майор Марьянин, — светит корочкой. — Старший лейтенант Бойко, — кивает на меня. — Вы свидетель?
— Наверное, — взволнованно отвечает мужчина. — Мы с собакой гуляли. И нашли девочку. Я сразу в полицию позвонил.
— Показывайте, где она, — требует Макс. — Надеюсь, там никто ничего не трогал?
— Обижаете, товарищ майор, — пожимает плечами участковый. — Только проверил, живая ли. Скорую, вас вызвал.
—
— Вроде живая.
— Вроде, блядь?! Вроде! — вскидывает руки и машет мне головой, чтобы шла за ним.
Идти оказывается совсем недалеко. Буквально несколько шагов. Сворачиваем к кучно растущим деревьям и находим её. Одежда помятая, но целая, рядом расстегнутый, вывернутый наизнанку рюкзак. Вещи валяются.
Осторожно наступая на землю рядом с бледной девочкой, наклоняюсь, проверяю пульс.
— Живая. На первый взгляд удар по голове, — отчитываюсь Максу.
— Думаешь, ограбление? — косится на рюкзак.
— Похоже на то, — невесомо провожу пальцами по щеке девочки. — Где там наши эксперты с врачами? Она холодная такая…
Ресницы вздрагивают. Пострадавшая открывает глаза, медленно моргает, пытаясь сфокусироваться на нас.
— Привет, — улыбаюсь девочке.
Она ерзает, упирается локтями в землю, пытаясь встать.
— Тихо, не напрягайся сильно, — поддерживаю её.
Макс встает с другой стороны и мы помогаем ей сесть, облокотившись на ствол дерева.
— Говорить можешь? — спрашивает он.
Девочка прокашливается в попытке найти собственный голос.
— Кажется, да, — хрипит она. — Голова болит, — тянется рукой к ране. Пачкает пальцы в собственной крови, пугается.
— Видела, кто на тебя напал? — присев перед ней на корточки, Макс протягивает пострадавшей маленькую пачку влажных салфеток, выуженных из внутреннего кармана куртки.
— Нет, — девочка рефлекторно пытается покрутить головой. Его тошнит. Марьянин отправляет участкового за водой. — Простите.
— Нормально, — отвечает Макс. — А кто мог бы такое сделать, знаешь? Угрожали, может быть, тебе?
— Ничего такого, — отрицает девочка.
— Лет сколько?
— Пятнадцать.
Я в темноте вижу, как он бесшумно матерится, шевеля губами.
— Родителям давай позвоним, — предлагает Макс.
Девочка заторможенно шлепает ладонями по карманам. Испуганно смотрит на Марьянина, поворачивает голову ко мне и шепчет, что телефона нет, дорогого. Родители прибьют, он кредитный. И звонить им теперь лучше не надо, и вообще все с ней нормально. Даже подняться пытается, дуреха.
— Прям сильно дорогой телефон? — в ее панику вмешивается Макс.
— Больше ста тысяч, — всхлипывает девочка.
— Кто знал про него? — странный вопрос, но его приходится задавать.
— Подруга. И в классе еще видели. Мне на день рождения подарили. Последняя модель, — по ее щекам текут слезы.
— Кто-то из них мог подкараулить тебя здесь, ударить
Со стороны дороги слышны спецсигналы скорой. Торопливые, глухие шаги по грунтовке. Наши эксперты подъехали.
— Нет. Я не знаю. Не знаю! — плачет девочка и заваливается на бок. Ловлю её. Врачи подбегают. С нашими спецами начинают активный осмотр.
Чтобы им не мешать, мы с Максом отходим в сторону. В темноте его глаза блестят. Смотрим друг на друга несколько секунд. Я отворачиваюсь первая, он неопределенно хмыкает.
— Что думаешь, старлей? — спрашивает у меня.
— Думаю, зависть, товарищ майор, — так же отвечаю ему. — Дети и подростки жестоки. Увидели дорогой гаджет. У самих нет, решили отобрать. Знали, по какому маршруту она ходит. Отрубили ударом по голове, выпотрошили карманы, рюкзак и скрылись.
— Рабочая версия, — соглашается Макс. — Надо завтра отправить кого-то в школу для беседы с учителями и одноклассниками.
Он возвращается к девочке, кое-как выпытывает у нее номер телефона родителей и долго до них дозванивается. Живет девочка совсем недалеко. Тут и школа как раз поблизости. Удобно, все в одном районе. Что она там только делала в такое время? Секция может на базе учебного заведения. У нас тоже были: то каратэ, то баскетбол.
Боялась она зря. Мать как увидела дочь с разбитой головой, про телефон напрочь забыла. Отец пообещал оторвать всем головы. Пришлось объяснять, что это статья, и мы разберемся сами.
Долго еще возимся, задавая вопросы, провожая скорую, слушая первое мнение нашего эксперта.
Когда все разъезжаются с места преступления, ноги у меня уже гудят. Да и Макс выглядит так себе, мягко говоря.
— Поехали отсюда, — кивает мне в сторону своей машины. Заметно устал, хватается за бок, шипит и тут же одергивает руку.
Травма? Оттуда же, откуда ссадины?
А мне, собственно, какое дело? Правильно, никакого. Я тоже дико устала за сегодня и просто хочу домой.
Мы молча выезжаем на дорогу. Я не пойму, куда сворачивает Марьянин. Ни к отделению, ни к моему дому. Кофейня?
— Пошли, кофе попьем. Или чай можно, — не спрашивая, хочу ли я, выходит из машины. Увидев, что я не вышла, разворачивается и вопросительно дергает темной бровью. — Это приказ, старлей.
Против приказа не попрешь. Сдаюсь. В конце концов ничего криминального пока не происходит.
Выбираюсь на улицу, подхожу к Максу. Он пропускает меня перед собой.
В кофейне уютно. Я люблю такие места, особенно вечерами. Можно сесть на высокий стул у окна, пить что-то горячее и не спеша смотреть на город. Посетителей в такое время уже почти нет. Играет приятный блюз на комфортной для уставших оперов громкости. Делаем заказ и устраиваемся за длинным, узким столом, расположенным как раз вдоль окна. Макс складывает на нем руки, опускается лбом и застывает, пока нас не зовёт бариста.