Опер. Капкан для мёртвых

Дремич Лан

Когда Кит, соблюдая все правила дорожного движения, аккуратно вывернул на Центральный проспект, в четко разработанном плане значилось два пункта. Первый — задушевно посмотреть подозреваемому в глаза. Второй — сфотографировать запястье подозреваемого, чтобы зафиксировать комариный укус.

Браво, майор. Далеко пойдешь.

На въезде в больницу Кит притормозил, выискивая обещанные толпы журналистов.

Стараниями Аделаиды Богдановны Городская Центральная имела два корпуса — оба с нуля, выстроенные по самым новейшим образцам и технологиям, в строгом соответствии, и прочее, и прочее, и — что немаловажно — исключительно

под медицинские нужды. К счастью, в эти нужды входил и транспорт, поэтому общая стоянка была огромной. И едва ли на треть востребованной.

Ни толпы, ни журналистов, ни даже захудалого минивэна с логотипами не наблюдалось. Разбежались при его появлении? Шугарин водометы применил? Ой, вряд ли.

Кит припарковался поближе к общему входу, благо габариты позволяли не загораживать места, предназначенные не для здоровых людей. Пристегнул шлем и зашагал к ступеням.

Сам он Центральную больницу посетил всего два раза, и оба раза не по своей воле. Первый визит случился из-за очень легкого ножевого ранения — крови много, шрама не осталось. Михалыч тогда все в ход пустил: ложь, шантаж, провокации и угрозы. В итоге фактически похищение человека устроил. Второй Кит нанес на личном авто Шугарина под угрозой наручников, откровенно изнасилованный настоятельными просьбами пройти профосмотр.

Оба раза пользоваться услугами регистратуры не пришлось — сопровождающие всё знали лучше него. Пришло время лично ознакомиться с качеством обслуживания.

— Никита Романович! Никита Романович, я здесь!

Невысокая кудрявая толстушка в стильных очках соскочила с банкетки и поспешила к Киту, стоило ему только миновать сверкающий стеклами предбанник и ступить под прохладные своды клиники. Под углом к ее траектории, с явным намерением подрезать, приближался подросток в шортах и в футболке. Подросток щеголял тощими икрами, татуированными руками и пушистым хвостиком на темечке.

Редкие посетители заинтересованно таращились. Кит подавил острое желание шагнуть назад и зайти как-нибудь попозже.

— Несколько слов для Нижнеморского вестника, — потрясая телефоном, как транспарантом на параде, пронзительно завопила толстушка, не добежав шагов пяти.

— Здравствуйте, Мария Елизаровна, — вежливо поздоровался Кит. Одним глазом он косил на стойку регистратуры, другим — выискивал пост охраны. Со стойки помощи ждать пока не приходилось: две молоденьких девчонки в фирменных жилетках и белых блузках, видимо, очень скучали.

До настоящего момента.

— И для блога Носфератуса Пандемиума, — по Марии Елизаровне подросток промахнулся, но уступать не пожелал, тоже предъявил телефон, по экрану которого бежала кривая работающего на запись диктофона. — У меня почти шестьдесят подписчиков, они хотят знать правду.

Наверное, лучше бы толпа. Можно было бы небрежно бросить «без комментариев», поправить белую шляпу и гордо прошествовать к лифту — искать другой ресепшен.

Но это Нижнеморск — оплывающие ледяные статуи, бьющиеся фонтаны из шампанского и пресса, представленная матерью-одиночкой и ее ненаглядным отпрыском-блоггером с почти шестьюдесятью подписчиками. Крошечный городок, который Кит полюбил раз и навсегда, со всеми его жителями и гостями, с их великодушием, наивностью и желанием угнаться за столицами.

Именно этих людей Кит намеревался оберегать, чего бы это ему ни стоило.

— Почти

шестьдесят — это сколько? — уточнил он.

— Отвечай, — подтолкнула мальчишку Мария Елизаровна.

— Ну, мам, — опустив телефон, протянул тот. Кажется, Майкл в недавнем прошлом. То есть, Миша. — Тридцать четыре, — неохотно признался он. — Но я только начал!

Кит сделал вид, что принял к сведению и впечатлен:

— У меня есть сообщение для прессы, — кивнул он. — В связи с открывшимися обстоятельствами, мы настоятельно рекомендуем жителям города соблюдать меры предосторожности. Молодым женщинам — до семидесяти лет включительно — нежелательно появляться на улице в темное время суток без сопровождения родственников. Министерство Внутренних Дел предупреждает: остерегайтесь незнакомцев, а также людей, с которыми лично знакомы менее полугода.

Шугарин его расстреляет.

— Это все, — он строго посмотрел на девчонок из регистратуры, греющих уши и навалившихся на стойку так, что стекло трещало.

— Вау, круто! — Майкл, или как там его теперь — Натрия Глицерофосфат? — потыкался в телефон и навел на Кита камеру: — Можно я еще вас сфоткаю? Материал — бомбический!

— Не вздумай, — Кит наставил на него указательный палец. — Можешь с официального сайта фото скачать, — подсказал он, развернувшись к девчонкам.

— Мам, я домой!

— Поесть не забудь, — Мария Елизаровна, до сих пор только клокотавшая, как закипающий чайник, мгновенно обрела дар речи. — И посуду помой! — вслед мягко закрывшейся двери крикнула она, забежала вперед и шустро перегородила Киту дорогу: — Никита Романович, что значит, всё? А как же полицейский произвол?! Нарушение прав человека?

На курносом носу поборницы выступили капельки пота, глаза от возмущения стали больше очков.

— Только если начальство разрешит, — отметив, что ее диктофон уже выключен, пожал плечами Кит. — Но оно не разрешает. Девушки, — обратился он к любопытствующим, — как мне пройти к вашему самому на сегодня знаменитому больному?

— Вы шутите? Никита Романович, так нельзя. Он же живой человек! — не отступила Мария Елизаровна.

Под вопросительным взглядом Кита девушки переглянулись и оставили стойку в покое:

— Третий этаж, отделение интенсивной терапии, — почти не кокетливо протянула обладательница короткой зеленоватой стрижки.

— Там спросите в медсестринской, вам халатик дадут, — натянуто-профессионально улыбнулась вторая, с темными волосами до плеч.

Кит им кивнул, обошел Марию Елизаровну и двинул к лестнице. Пост охраны обнаружился ровно тогда, когда Кит перестал в нем нуждаться — сбоку, под сводом большой арки на пути к лестнице и лифтам.

Непорядок, вообще-то. Их бы с регистратурой местами поменять, все-таки надежнее будет. Или на что они надеются? Что девочки через стекло заметят подозрительных личностей, успеют забаррикадироваться и добежать до охранников?

— Стойте! Куда вы идете, Никита Романович, вы на вопросы не ответили! Мне, что ли, домыслы свои в эфир пускать?

Кит дошел до охраны, предъявил удостоверение и, не выпуская документ из рук, обернулся к Марии Елизаровне:

— В рамках существующего законодательства, вы даже спеть в эфире можете, — напомнил он. — Вот клеветать не советую. Информацию, полученную из независимых источников, настоятельно рекомендую несколько раз проверить.